Полковник В.Глазатов. "Винтовка и ее применение". г.Москва, Редиздат ЦС ОСОАВИАХИМа, 1941-й год

Материал предоставлен

Казачьим инфомрационно-

методическим центром "Дальний Восток"

Летние каникулы – долгожданное время для мальчишек и девчонок школьного возраста. Время отдыха, время интересных поездок, новых знакомств и впечатлений. Кто-то едет с родителями и друзьями на море, кто-то за город, а кто-то в оздоровительные и спортивные лагеря, благо сейчас их немало. Различаются они режимом и сеткой проводимых мероприятий, местом размещения – много еще чем. Но есть одна разновидность лагерей, которая требует от ребят определенной смелости и силы воли. Речь идет о палаточных лагерях, в которых дети под присмотром взрослых живут в довольно спартанских условиях, учатся быть самостоятельными, ответственными, трудолюбивыми и отзывчивыми. Очень хорошо, если в таком лагере есть православная составляющая – прочный фундамент духовного роста детей.

Один из таких палаточных лагерей проходил с 16 по 26 июня в ближнем Подмосковье на землях, которые с 1-го июля войдут в состав Москвы. Организован он был Ильинским округом викарианства новых территорий г.Москвы во главе с и.о.благочинного округа протоиереем Евгением Сизовым. Отец Евгений имеет за плечами огромный опыт организации и проведения подобных палаточных лагерей. Вот и на этот раз лагерь, в котором приняло участие свыше 20 детей в возрасте от 8 до 15-16 лет, получился на высшем уровне.

На живописной лесной опушке, практически на самой границе обрабатываемого поля, расположился лагерь, состоящий из общей жилой армейской палатки типа УЗМ-68, такой же палатки, предназначенной для размещения кухни и пункта питания, штабной палатки, где вожатые обсуждали планы на каждый день и подводили итоги дня прошедшего, и личных палаток вожатых и инструкторов, занятых в лагере. Стол для настольного тенниса, баскетбольное кольцо, волейбольная площадка, футбольные ворота – на любой, самый взыскательный вкус можно было найти занятие.

От лагеря открывался завораживающий вид на окрестности – обширные поля, перелески... Село Кувекино со старинным, 17-го еще века, помнящим войну 1812-го года храмом во имя святителя Николая Чудотворца. Недалеко от лагеря – поклонный крест и часовня над святым источником. Классический русский пейзаж!

Среди такой красоты и проводили ребята свое время. Проводили с пользой: каждый день был насыщен различными занятиями, как спортивно-развивающими, так и интеллектуальными. Но начинался каждый день с краткого общего молитвенного правила и чтения Святого Евангелия. Прочитанный отрывок затем обсуждался всеми на общем вечернем костре. Такие обсуждения помогали детям разобраться в смысле написанного и глубже усвоить вечную мудрость Слова Божия.

Но не только игры и спортивные занятия наполняли день ребят. Был составлен график дежурств отрядов (их было три, и возглавляли их молодые, активные и умеющие «зажечь» детей вожатые Лена, Влад и Антон), согласно которому дети помогали повару Ирине Михайловне на кухне в приготовлении завтрака, обеда и ужина, в уборке территории лагеря и в мытье посуды. Также несколько раз ребята трудились в двух близлежащих храмах – в Никольском в селе Кувекино и в Покровском в селе Яковлево, что неподалеку, настоятелем которых является протоиерей Виталий Ткачев, который выразил ребятам искреннюю благодарность за их труды. В воскресные же дни все дети и взрослые посещали Божественную Литургию в Никольском храме.

Следует, однако, подробно остановиться на тех спортивно-развивающих и игровых мероприятиях, которые составляли основное наполнение лагеря. Они были разнообразны – это и очень интересная игра «Что? Где? Когда?» между тремя отрядами, и соревнования по ориентированию (вожатый Антон – чемпион Европы по спортивному ориентированию), «Зарница» с захватом флага, и тренировка по карате, которую провел инструктор Павел Станиславович, и занятия по медицинской подготовке с закреплением полученных знаний на практике, тактические занятия с массово-габаритными макетами автоматов - в общем, практически по всем направлениям можно было получить знаний и набраться опытом.

Стоит также отметить труды инструктора Михаила Александровича, который устроил пневматический тир на три направления и обучал всех детей стрельбе и правильному обращению с оружием. Позже он же сделал стенд для метания саперной лопатки. Это занятие понравилось не только детям, но и практически всем взрослым.

Но, пожалуй, самым запоминающимся моментом стали игры в лазертаг. Для этой цели к ребятам приехала команда «Полигон 50» из города Подольска, участники которой и организовали это незабываемое мероприятие, оставившее у ребят целое море положительных впечатлений и эмоций. Игра проходила в небольшом лесочке, полукруглым мысом выступающем в поле. Одна команда обороняла базу, которая была устроена на границе леса, практически на самом острие «мыса», другой же нужно было эту базу захватить, поразив специальное устройство из своего оружия. Каждый раунд игры длился по 15 минут, после чего команды менялись ролями. Борьба получилась упорной, атакующая команда, учитывая свои ошибки, искала новые пути для захвата базы, а обороняющиеся углубляли и эшелонировали свою оборону. Вне зависимости от результата пользу получили все играющие, ибо подобные игры мобилизуют, заставляют думать и искать правильные пути для достижения цели и главное – сплачивают ребят, делая из них единый коллектив, единую команду, где каждый выполняет свою роль, одновременно помогаю своим товарищам.

Лагерь подошел к концу, вся его программа была выполнена. Дети вернутся домой загорелыми, отдохнувшими и, хочется надеяться – повзрослевшими в хорошем смысле слова, то есть – более ответственными, более самостоятельными, отзывчивыми и чуткими. Трудно переоценить значение подобных лагерей. Без сомнения, дело это важное и нужное, один из инструментов правильного и достойного воспитания подрастающего поколения. Очень хочется надеяться, что число таких лагерей, также, как и число детей, участвующих в них, будет расти.

Здесь сопки громоздятся одна к другой, как огромные усыпальницы бойцов, сложивших головы при защите Заполярья. Бесчисленные озера этого края - прозрачные озера слёз вдов, матерей, сестер тех солдат, что спят здесь вечным сном... И тишь кругом такая, будто не кончается минута молчания. НИКОГДА

Посещая частя и корабли Северного флота, встречаясь с друзьями и однополчанами в гостях и дома, вспоминал события и отдельные подробности боевой службы и быта в обороне полуострова Рыбачьего. Делился впечатлениями и разными, на первый взгляд, случайными ,обсто¬ятельствами тяжелых и беспрерывных боев на перешейке полуострова Средний и скалах "Муста-Тунтури", участником которых мне довелось быть тоже.

Полуостров Рыбачий, омываемый Баренцевым морем ,водами Мотовско¬го залива и губы Большой Волоковой, как и весь Кольский край - гор¬ная страна скалистых сопок, болот, озер и речушек, соединен двухкилометровым перешейком с полуостровом Средний. Здесь, в старину поморы перетаскивали волоком свои кочи. Полуостров Средний, в свою очередь, такой же скалистый в северной части, от середины полого спускается к перешейку, между водами губ Малая Волоковая и Кутовая, с Большой землей, на границе которой расположен хребет "Муста-Тунтури», что в переводе на русский язык означает "Черная гора". Штормовые северные ветры, господствующие здесь, крутизна в неприступность скал, дают снегу зацепиться только в расщелинах и у отрогов скал. Б неимоверно тяжелых условиях, под постоянным огнем противника, были сооружены примитивные огневые позиция из обломков скал, камней, случайных бревен и досок от ящиков, хода сообщений и землянки, послужившие на склонах сопок и в долине перешейка линиями обороны. Части в обороне периодически менялись и уходили на попол¬нение и отдых в разные районы полуострова Рыбачьего. Так 12 бригада квартировала в районе Эйны, 254-я, образованной на базе 135 полка и 100-го погранотряда, уходила в сторону Цып-Наволока, где и нахо¬дились её основные силы а так называемом противодесантном районе, районе, 347 и 348 отдельные пульбаты располагались в районе Керванта, у губы Зубовской, 63 бригада морской пахоты в районе Пушной на Средней полуострове. Естественно, что вое господствующие высоты и мысы обоих полуостровов, Волоковой, Немецкий, Майнаволок, Цып-Наволок и др. были нашими артиллерийскими бастионами-батареями 104 пушечного артполка, а на мысе Земляном располагался прославленный его 113 артдивизион.

Каждый из участников тех событии, о которых я поведу рассказ, помнит их, но своему, под своим углом зрения, естественно, претендуя па полную правду своего знания. Но плохо то, что часто, а с годами особенно (я и у себя такое отмечал) они высказывают недоверие к другой трактовке обстановки, события, даже времени. Пошл об этом стараюсь учитывать и совмещать знание моих друзей с тем, что испы¬тал сам.

Ко мне неоднократно обращались сотрудники Музея Северного флота с предложениями писать об этом, но я художник, рассказывающий о виден¬ном и пережитом - образами, предоставлял это право сведущим в лите¬ратуре и знающи оборону Рыбачьего не из задымленной сырой землянки, случайного укрытия, расщелины, обломка скалы или воронки. Живы офицеры и командиры частей (по крайней мере некоторые), относительно много еще всяких штабистов и бывших политработников, есть и литера¬тура, статьи, очерки, книги. Но до сих пор полно "белых пятен" в истории обороны "бастионов", являвшихся "...ключами к базам Северно¬го флота, к Кольскому заливу..." по образному выражению нашего командующего адмирала Головко.

Ключом обороны Рыбачьего, воистину, были "Опорные пункты" ("ОП"), расположенные на сопках непреодолимого хребта Муста-Тунтури в непосредственной близости к фашистским позициям, сдерживавших вы¬ход противника на северный! и северо-восточный склоны хребта. Леген¬дарные "ОП"» являясь форпостами обороны, разрушая в зачатке все планы противника на атаки, сами нуждались з постоянном пополнении (с пери¬одическими сменами), снабжении продовольствием, боеприпасами, снаря¬жением, эвакуацией раненых, связью. Без этого они не продержались бы и пяти суток.

Подступы к "ОП" (подходы), пути проходили через открытое немецким огневым точкам плоскогорье перешейка полого спускающегося к отрогам скал, каждый метр которого, на все 6 километров ширины и около километра глубины, простреливались под разными углами миномет¬ным, артиллерийским» путеметным огнем. Особенно буйствовали пулемет¬чики д снайперы на последних шестистах метрах в "долине смерти". По аналогии с названием малых судов каботажного плавания, подносчиков-бойцов, носивших под огнем противника все грузы на "ОП" называли "ботиками".В темное время "службу ботиков" выполняли автоматчики, разведчика тех частей "Северного оборонительного района" ("СОРа"), которые в это время (посменно) занимали оборонительные позиции на перешейке п/о Средний.

Говорят, что за три "ходки", за три раза доставки груза на "ОП" и оказания помощи з эвакуации раненого, выносе пустой тары (ящиков, канистр, цинков) дли передаче каких-либо поручений обратно в тылы обороны, давали будто бы медаль "За боевые заслуги" или "За отвагу".

Я такого не знаю. У моего друга Николая Григорьевича Ястребова, бывшего бойца 347 ОПБ (отдельного пулеметного батальона) морокой пехоты, ходившего "ботом" три месяца подряд, по три "ходки" в сутки нет таких наград. В светлое время службу «ботиков" правили штрафники.

В своей книге "Фронтовые будни Рыбачьего", прославленный разведчик, Герой Советского Союза Иван Павлович Барченко-Емельянов рассказывает, что весной 1944 года, когда уже установился полярный день, командование СОРа потребовало "языка". Несколько недель готовили разведчики эту операцию в средней части "тунтурей", но так ничего и не полечилось, а были только раненые, несмотря па дымовые завесы и подкопы. Задача была и "языка" взять и людей сохранить..

У "ботиков" была задача - доставить груз ценой жизни, что каждый из нас и делал с честью, или до искупления своей вины кровью, до ранения.

Такое "счастье" мало кому выпадало. Нас единицы на многие тысячи оставшихся лежать в "Долине смерти", костями вымостивших пути к победам.

Из 20-ти тысяч участников боев на Северном флоте, получивших знак "Ветеран КСФ", не наберется и десяти бывших "ботиков".

Мы живем ценою жизни многих, бывших рядом, принявших на себя и нашу злую долю. О них хочу поведать, хоть в малой степени помянуть добрым словом. А так же, глазами очевидцев и данным мне свыше талантом, в меру своих сил изобразить панораму хребта "Муста-Тунгури" и перешейка от губы Кутовой до Малой Волоковой полуострова Средний и доказать расположение линии обороны, боевого охранения и смертельных путей, которыми хожено во имя жизни. Начиная рассказ о "службе ботиков" прежде скажу, что из всех фронтов Великой Отечественной она была только здесь - на Рыбачьем. Во-вторых, так как я художник, то и рассказ мои будет по панораме. Для удобства ориентации я над панорамой показал основные высоты сопок и местонахождение "ОП".

Учитывая возможности печати в газете даже во всю ширину полосы» мне пришлось с одной стороны развернуть панораму немного по дуге, т.е, как бы посмотреть на перешеек через "рыбий глаз" (есть таком объектив), с Другой стороны несколько скорректировать расстояния по фронту и высотам. Проверяя свои впечатления и воспоминания полуве¬ковой давности, я оживил их посещением Рыбачьего в недавнее время, о чем рассказывалось в газете от 1-го июня с.г. по изображаю я картину 1944 года. Делать какие-то записи, тал более зарисовки в то время, было равно безумию. Поэтому представляю только то, что сохранилось в памяти, начнем.

После встречи нового 1944 года в соседней с гарнизоном деревушке состоялось взаимное объяснение "правил поведения" с комендантом -капитаном Горбылевым. (в Москве, уже после войны, в автобусе мы встретились, но не отвечая на мои приветствия он (Горбылев) выскочил из автобуса и затерялся в толпе на Казанском вокзале, очевидно испугавшись возмез¬дия за должностное хамство).

Затем, я сначала отседал 20 суток на гауптвахте и по приказу командира бригады, был направлен на Рыбачий в 614 ОШБ (отдельный штрафной батальон, так по документам , хотя и называли эту часть не батальоном, а ротой). На черном небольшом и низкосидяшем тран¬спорте, с высокой трубой по имени "Пролетарий", под палубой, в тесном трюме ржавого железа, с плещущейся грязью внизу, пришли в Эйну в конце февраля 1944 г.

Уже первые знакомства на всю жизнь оставили яркие и незабывае¬мые впечатления и сейчас я вижу невысокого, ладно скроенного, немно¬гословного Григория Сахно, худощавого, быстрого и цепкого Леву Стучевского. Мне они сразу понравились.

После недолгой (несколько дней) жизни в больших палатках под сопкой, на которой был штаб СОРа (напротив, через залив база ПТКИ) и постоянной тренировке на склонах этой сопки в преодолении высоток, каменных осыпей, каменных лабиринтов, был показавшимся долгим переход на гребень полуострова Средний, в расположение тылов стоящих на фронте частей. Слышал я, что где-то есть командир этой роты, и что его фамилия Баранов, но за исключением одного случая, когда какой-то старший лейтенант, большой и краснощекий, в зеленом ват¬нике и шапке набекрень, перед отбоем зашел к нам в палатку, еще там, под штабом СОРа, других офицеров я вообще не видел. Он, не предста¬вившись, зашел в то время, когда в палатке, где нас было человек 60-70, каждый занимался своим делом, укладываясь, после тяжелого дня и за шумом, мало кто расслышал его вопрос: "Ну, как устроились?" Не все его даже заметил!!. Вот офицеров соседних частей, которых по крайней мере, я помню, но об этом потом.

Мне, уже не раз бывавшему на передовой, многое показалось зна¬комым, но в самых худших, самых сложных, самых тяжелых положениях. В непосредственной близости за гребнем и около него, примерно в 3 км.от "Муста-Тунтури» расположились и склады с грузами, предназна¬чавшимися для частей, которые сюда привозили на лошадях. Нас же после небольшого отдыха довели дальше вниз, распределяя по разным землянкам, бывшим на полдороги до боевого охранения. Возле неглубо¬кого входа в траншею, слева метрах в 15-ти, восемь высоких булыжных ступеней вниз и вход в неширокое убежище с 2-я деревяннымм столбами посередине, подпирающими перекрытие, с плоскими сланцевыми плитами вместо лежаков и водой между ними. Ближе к выходу, справа, неболь¬шой железный лист с костерком, дым от которого шал прямо через вход в землянку и если стоять, то глаза слезились. Вот и все удобства.

Топливо на "вес золота" и каждый кусок дерева, ветка, обломок доски –все идет в дело. Мы из каждого похода старались принести, хоть что нибудь, этому "прожорливому зверьку" - нашему костерку. Но пользо¬ваться обогревом можно было только в сумерки или непогоду, метель, туман. Дымок тут же вызывал минометный, а то и артиллерийский налет. Мы в ботинках, каблуками которых, можно выбить ямку и зацепиться за неё на скользкой заснеженной круче. В валенках там не пройти. Кто в ватниках, кто в коротких шинелях (длинные полы будут мешать). Ложимся на плиты, нас здесь 12, а соседями моими оказались Миша Пуляев и Володя Ишков. К утру надышали. Очень не хотелось в проволглших ватниках, из тепла, вылезать на мороз. Но надо начинать работать, принимать службу от ходивших до нас. Наша работа - это от складов отнести всё, что дадут на "Опорные пункты", а обратно пустую тару, раненых и тоже, что дадут. Всё предельно просто. Лотки с минами, ящики о гранатами, с патронами, с ракетами, медикаменты (бинты, иод и др.), консервы, мешки с сухарями, канистры с водкой, концентраты, всего не перечислишь. Продовольствиие в основном, до склада - "пак¬гауза" под 3-м "ОП". А всё остальное наверх - в "горячие точки". Сначала примитивный инструктаж о пути следования. Его проводит с нами "старшой", главный наш проводник, представился ст.II ст. Ники¬тиным (пока опыта наберемся), и о разных темпах передвижения, и о возможных препятствиях, и использовании естественных укрытий. Груп¬пами до 8-12 человек получаем разные грузы и отправляемся вперед -в неизвестность. Мы безоружны, да оно нам просто бы мешало. Сначала по траншее мимо землянок, позиций минометчиков и пулеметных гнезд, мимо ДОТов и окопов полевого каруала , до землянкиКПП (контрольно-пропуокного пункта). Идем под огнем противника, с разных сторон и недалеко от нас разрывы мин, свистят соколки снарядов и гранита, едкий дым, низкий звук тяжелых станковых пулеметов» повыше ручников. Сторожкий взгляд отмечает на темных громадах стоящих впереди скал, прерывистые линии трассирующих пуль, которыми немцы стреляют и днем. На КПП формальная проверка, в основном счет "по головам", а дальше на выбор: - можно идти внутри крытой траншеи, можно бежать по верху, а можно и просто идти, туда слева, обратно справа траншей. Мина или снаряд, попавшие в крытую траншею, травят газами, рвут осколками всех сразу. А если поверху, то всё то же самое, но без газов и воз¬дух кажется вольным и грохот поменьше, нет подземельной темноты. Пошли поверху. По зигзагам траншеи до мостика - утлого сооружения из пары бревен через овражек с ручейком. Вот через мостик, по приказу "старшого" бегом, как "по трапу". Но прежде отмечаются интервалы стрельбы, чтобы по возможности (и по счастью) попасть в разрез, в промежуток, Здесь прицельно, мягко говоря, - постреливают. Как пра¬вило "ботики" погибают на первых "ходках", еще не успевая научиться правилам движения. По команде "старшого" идет всё наше передвижение, изготавливаемся для очередной перебешен и... у каждого "свое счастье". Мы все были благодарны педантичной методичности противника, правда, несколько в иных "выражениях": - "Вот сволочь, знает свое вреда", или "Вот гад, по порядку стреляет".

С позиций немцев всё, несколько наклонное к "Муста-Тунтури" плоскогорье, было как на ладони. Появилось движение, хоть группы, хоть повозки, отдельного бойца, дымок над землянкой, огонек или вспышка выстрела - следуют пулеметные очереди, минометный или артил¬лерийский обстрел. Вся "Долина смерти" условно разбита на квадратики, особенно наши пути. В зависимости от того, где ты сейчас идешь, мо¬жешь, ожидатъ попадание в голову, живот, ноги. Потом это стало известно по фиксированным прицелам огневых точек фашистов. Он, садящий в блиндаже или за стальной призмой с прорезью, либо нажимает на гашетку, либо отвлекся от прицела, потянувшись за сигаретой, глотком шанса - большое дело в удобствах. Немного справа за мости¬ком, под самой стенкой отрога сопки с З.ЙУОП", стоит в мертвой зоне "пакгауз" (склад), скорее сюда. Здесь обстоятельный, видн добрый и заботливый сержант Новиков принимает продовольствие. Отсюда, из "пакгауза" начало всех путей: - направо на 1-к и 2-ой, налево на 3-й, 4-й и 5-й Опорные пункты. Между 4-&1 и 5-ым внизу под сопками стоит такой же, как и "пакгауз" - "домина" - санчасть. На северных за северо-восточных "наших" склонах сопок размещаются окопы, блин¬дажи, ДОТы нашего боевого охранения, а на верхних площадках сопок, в непосредственной близости от вершин, наш "ОП". Вершины, западные и южные склоны заняты противником. Кроме того, шашисты имеют выхода и в седловинах и с господствующих высот из глубины обороны, сопок ближе к скалам в "мертвой зоне". Передшка, и дальше вверх. Но и мер¬твая зона не спасает от мин и боковых прострелов, надежда на то, что далеко и пули на излете. Идти очень трудно, на валунах ботинки сколь¬зят. Выбираем заснеженные склоны, расщелины, падаем, разбиваемся, материмся, но вперед. Ведь груз наш ждут, и в первую очередь, патроны и гранаты. Мы уже знаем, что немецкий "ОП" здесь рядом, через небольшую седловину - кидают гранаты друг-другу в окопы. Зато погранзнак стоит - фрицы границу не перешли. Запомнилась фамилия командира - Кукушкин, кажется.

Потом я узнал, что у немцев глубоко эшелонированная оборона, а их "ОП", которых одиннадцать, представляют собой, каждый, взаимосвязанную сеть ДОТоа, землянок, блиндажей, открытых позиций, со сво¬ими обособленными "НП" и каждый укомплектован ротой. Наших же "ОП" 6 и бойцов до взвода.

Для справки :

Каждый немецкий «ОП" 7-10 ДЗОТов и ДОТов,10-12 открытых огне¬вых точек,2-3 склада, землянка, хода сообщений, крытые траншеи ,щели с козырьками, окопы, блиндаж, около 400 солдат, 2-3 "НП" с радио и телефонной связью, проволочные и минные пола.

Каждый наш "ОП» 3-4 ДЗОТа, в лучшем случае 1 "НП", 2-3 огневые позиции, землянка, "КП", связь телефонная с частыми обрывами, I блок¬гауз, крытая траншея редкость, 25-40 бойцов.

Ну, еще немного, вот и дошли, переваливаемся через край расщелины и подходим, подползаем, подтаскиваем осточертевшую клажу. Пос¬ледние метры волоком. Сил никаких. "Старшой" сдает партию груза. Некоторое время передыха. Маскхалаты уже кое-где разорваны, если вер¬немся займемся ремонтом. С завидной методичностью лай минометов и перестуки пулеметов. В обратный путь надо донести раненого, а путь этот не проще. Спуск по скалам намного сложней, даже с использова¬нием уже знакомых камней, расщелин, окопов и воронок неглубоких, но шершавых. Сначала в санчасть. Здесь лечат больных и легко раненых. На перевязку (обработку). Есть здесь и фельдшер, и врач. От санчасти раненого укрепляем на "волокуше" (санки без полозьев, но с конусным бортиком спереди и по бокам голубого цвета). Впрягаемся и бегом. Через мостик на руках. А потом опять тяжелее. От мостика и до тылов, как говорят лыжники и велосипедисты - "тягун",- Это длинный изматы¬вающий подъем. Снег зернистый, с песком, гравием» осколками, гарью. Санки не скользят. Вдогонку пулеметные очереди. По траншее, в любом случае, не пойдешь с волокушей. Беспорядочный разброс миннных разры¬вов, но хоть гори, хоть взрывайся вся земля, идти и тащить надо. И так до 12.00. Теперь обед и до 13.00 будет тихо. Цепочки и с той и с нашей стороны к озеру у высотки "блин": - Общи водопой! как в сказке. Смешно. С часу опять "молотилка". Смешное и страшное рядом, бок о бок. Разорвавшаяся за спиной Сергея К тяжелая мина пучком осколков вонзилась в его попу. Он упал, завизжав по "поросячьи". Наклоняюсь над ним, провел рукой по нижней части спины и убедив¬шись, что он стал "дикобразом", торопясь, трясясь безудержным сме¬хом, выдергиваю осколки и затыкаю дырки кровоостанавливающей, как мне сказали, желтой ватой (Это я потом уже узнал, что такого делать было нельзя). В другой раз разорвавшийся снаряд разнес в клочья Александра Лебедева. Взрывная волна сшибла и всех нас. По воле слу¬чая и провидения взрывчатка, которую мы несли не сдетонировала. Владимир Теплов был буквально прошит пулеметной очередью - восемь попадании, и одно из них прямо в лоб. Каково же было мое удавление, когда несколько месяцев спустя я увидел его живым в полуэкипаже в Полярном. Михаил Пуляев был убит пулей в сердце на второй "ходоке". Костя Туманов был разорван газами от взрыва снаряда в ходу сообще¬нии. Александр Сидоров скончался от боли перебитых обеих ног, почти на последних метрах "тягуна", у порога своей землянки.

Каждая"ходка" выбивала 1-го - 2-х товарищей, нередко и больше половины группы, когда накрывала минометная серия или пулеметная очередь. В каждой следующей "ходке" остатки соединялась в новые группы и за месяц от роты в 600 человек оставалось едва отделение. Новая рота вставала на "боевую тропу". Человеческий разум при всем знании этого адского кошара не в силах его постичь и гонит прочь всё, что спо¬собно помнить кромешный ужас и страх сатанинский, даже во имя жизни.

На каждый "ОП" был свой путь, особо установившимся опытом и потерями маршрут. Самый сложный на 1-й "ОН". Во-первых, в пересече¬нии огневых секторов немецких позиций; во-вторых, высотой аж 262 метра; в-третьих, в среднем участке подъема надо было метров 75-80 карабкаться по прорубленным, в почти отвесной скале, ступеням с помощью веревки, под нередким фланговым огнем. В рукавицах сколь¬зко, без рукавиц руки в кровь и в лед, до бесчувствия. А груз все тот же. Ох, как тяжело. На панораме стрелками я показываю наши пути - "роковые тропы", проторенные "ботиками" за 1200 дней обороны. Так мы и продолжали ходить в светлое время, а некоторое время еще в сохранившиеся темно-сумеречные короткие ночи старались пульбатовцы, до конца марта. К лету надо было создать хоть какой-нибудь запас в линии боевого охранения. Мой друг Коля Ястребов рассказывал, как однажды их группе "ботиков" (еще до нашей смены), которая была под руководством "старшого" сержанта Рылеева из Новгорода, хороший, гово¬рит, думающий был человек, возвращались под утро из "ходки", но ст. лейтенант Попов послал их еще раз отнести в пакгауз водку. Туда, под горку, проскочили быстро, а обратно стали возвращаться и по выходу из траншеи, попали под шквальный огонь пулеметов. Ужа рассвело, и спасибо, говорит, Богу, наслал снежный заряд, а то бы не пятерых зацепило, а все бы полегли. И вот в этом снежном месиве забрел он (Ястребов) и вышел, остановленный криком часового, к землянке мин¬ной роты. А по следам его оказалось, что прошел он через минное доле.

Рассказывал мой друг и о "ходке" на 6-ой "ОП", где был ход со¬общений, прорытый в песчаном грунте, с обвалившимися стенками и от¬сутствием надежных укрытий. 3-х километровая "дуга" от губы Кутовая, по сопкам "яйцо", "109,0й, "1^,0", "Безымянная" и до нашего 5-го ИОП" на высоте "93,0" - представляла низменную часть обороны с камнеломами и болотами, напичканную по границам и на склонах укреплениями противника.

Вне вспоминали мы с ним о немыслимых напряжениях, о постоянной ответственности за дело, за товарища, а у "старшого" - за каждого из нас и леденящее кивот чувство страха, к счастью появляющееся, когда уже путь пройден и опасность позади, надо отдыхать.

Вспоминал Николай Григорьевич я своих товарищей : Михаила Саха¬рова и Константина Соколова, сержанта Новикова из Москвы, о котором оказал: "Очень добрый был человек". Вою жизнь Коля много и тяжело работал до недавнего времени, став уже полным инвалидом. После демо¬билизации шоферил на дальних рейсах, потом кочегарил, но сохранил большую любовь к флоту и саше хорошие воспоминания о людях, о пережитом. Низкий поклон тебе дорогой друг за то, что ты есть такой. Вот были "золотые" ребята, Петя Орлов, Миша Лебедев, Ваш Суровцев, Дмитрий Кобас, Иван Метлов, лейтенант Саньков, ст.лейтенант Саша Попов, Казимирский, Любакин, Винокуров, Зиннатулин, Примак, Саша Двойнишников. Добрыми словами вспоминается и майоры Тимофеев и Шведов Александр Зосимыч, капитаны Платонов, Светлов, Пономарев, Готов, Осмолов¬ский - командиры батальонов, Николаев, шзколай Александрович Зарай¬ский, ст.лейтанант Калашников, Александр Степанович Голованов, добрей¬ший души человек и лихой разведчик "метр с шапкой" молодец Ильюша Ландо, и многие другие "царапавшие" склоны "Тунтурей". Говорили, что и "смершевцы" и всякие гебешники, где-то были рядом, но я их не видел, они с наш не ходили, а если объявлялась, то в тылах.

По прошествии некоторого времени и освоившись с обстановкой можно было понять, кто и откуда, куда стреляет. Отвратительно не видеть противника. Но правому флангу боевого охранения били ротные минометы, снайперы из-за высоты 121,0* От высоты 449,0, До тылам обороны, по плоскогорью била тяжелая артиллерия 240-миллиметровых пушек, один замок которых весил 600 кг. После разборки пушки, ствол длиной много метров смогли стащить на пристань только 2 "катерпиллера" (200-сильный американский трактор), из-за 2-го "ОП" били крупнокалиберные пулеметы, от 4-го "ОП" - станкачи. Из-за 1-го "ОП" полковые минометы шарашили по правому крылу плоскогорья. Из района Титовки на левый фланг нашей обороны ухали двестидесятки и полковые минометы от доро¬ги, от высоты 109" била батарея батальонных минометов. Уже 10-го октября 1Э44 года в первый день прорыва линии обороны фашистов, взвод 347 ОКБ лейтенанта Санькова захватил эту батарею на высоте "109,0", а на высоте "122,0" в линии проволочных заграждений стояли огнеметы, включавшиеся в работу от замыкания крошечных батареек, подвешенных в отдаления, при прикосновении к проволоке. А "ботики" ходили и носили с первых и до последних дней обороны, невзирая на погоду, взрывы, пули и огонь, дам и смерть. В постоянно сырой одежде и обуви, с коркой льда на ветру, в поту и крови от ссадин и царапин, до первой большой крови, если суждено это счастье.

Несколько лучше были экипированы бойцы частей СОРа в теплом обмундировании (шерстянке гимнастерки или суконки, брюки, подшлем¬ники, шапки, сапоги, хоть шубу, хоть полушубок надевай), но л те и другие, если оставались живши, то были в крови или в "шло", и без груза удатаешся по скалам, а тут еще два десятка килограмм.

По лощине между сопок с 5-ым "ОП" и высотой "109" к высотам "122" и сопке "Безымянная" были выдвинуты наш огневые позиции, пу¬леметные гнезда и секреты на довольном большом удаления от высотки "блин", на которой были землянка и ДОТы боевого охранения. По этой лощине» через прохода в минных полях и в стыках оборонительных по¬рядков немцев, ходила з тылы немцев наша разведка и приходили в наши окопы немецкие перебежчики. Такое то же бывало. А за высотой "40,1", где был 6-ой "011" между берегом Кутовой и высотой "109,о", была пресловутая сопочка "яйцо", где тоже полегло немало в борьбе за позиции наблюдении за всем перешейком вдоль наших оборонительных порядков с видом на все наши дороги, подходы, окопы и землянки. Находившийся здесь у немцев наблюдательный пункт, по типу самолетной башни, был оборудован устройствами "ночного видения", специальными приборами для корректировки. Вел здесь бои в 1942 году я отряд кашта¬на Юневича, но в тот раз безрезультатно. Ходила тогда промеж нас такая байка, что надо, дескать, сначала вырвать у фрица "яйцо", а потом и т.д. Помнятся такой случаи» когда трактор волок сани с про¬дуктам и за гребнем верхней дороги ж тут же двестидесятка разнесла всё это в дам. Чудом спасся тракторист, кажется Старостин, заскочив¬ший в землянку закурить.

Такое же НП было и на внсоте"449,0"Л Обо всем этом думалось а окончательно стало известно и понятно только рее после 10 ноября 1944 года, когда все это уже стало возможно увидеть» осмотреть. Любопытства рада "русский иван" много тогда поломал, растащил и по¬корежил» прикладами и толом. Сплка со вторым "ОН" - 189,0й-} но сам опорный был немного ишю д чуть блине к западной стороне высоты сюда добираться было не так слышно, как на "первый", чуть легче, и это уже хорошо. Сложность пути на "третий" и "четвертый" были прдаерно равны со "вторым", но на "четвертом" шла постоянная ожес¬точенная борьба за стоящий, падавши и вновь устанавливавши нашими бойцами погранзнак. Но дороге па "пятый" изматывались вконец, вок¬руг скалы, вниз, вверх по расщелине, затем влево между валунов, опять вниз, снова вверх, естественно, не высовываясь. Принимать пулю, хоть на вздохе, хоть на выдохе, счастья мало. Пока доберешься, семь потов сойдет» руки и ноги дрожат» во рту "наждак", в глазах "туман". Чуть отдышишся и назад, тот не путь, под пулями и осколками. На "шестой" ходили по дороге на луговую до высотки "блин", затем, между буграми на берегу губы к траншее, постоянно осыпающейся, хоть и пытались её восстанавливать. Так, вдоль неё, прячась за небольшую насыпь траншем к блиндажу, у основания высоты "40,1", а потом по северному склону, от землянки к землянке, на "ОП".

Обильно политы кровью все пути штрафников в "долине" и на скалах "Лапландского вала", так называли фашисты участок франта от Ивари (бывшей казармы финских погранич¬ников) до Кутовой. По самым скромным подсчетам 10-12 тысяч погибших - числящихся "провавшиш без вести".Конечно, среди штрафников были люди, нарушившие законы страны и уставы армии и флота. В военное вреш наказания многократно усили¬вались и за небольшие проступки. Так опоздания из увольнения более 2-х часов могло караться месяцем штрафной роты. Времени на полное расследование и установление истинных размеров содеянного зла, как всегда не хватало, главное соблюсти форму. Чаще всего штрафовались и наказывались те, кто шел "собственное мнение" и пытался его отстаивать, кто ценил "ложные" дружбу и товарищество, кто "упрямо" высоко ставил гордость и человеческое достоинство, кто "входил в конфликты" с начальством; и чье объяснение ситуации можно было истолковывать по желанию командира (что греха таить, часто невысокого интеллекта), мстящего "интеллигенту" за всё. Культурные и знающие офицеры, числом более 40 тысяч, были уничтожены сталинщиной ещё до войны. Остатки офицерс¬кого корпуса кадрового состава встречались не часто.

По разному приходили в "службу ботиков" мои однофдотчане. Почти так же, как и я, за удалую встречу нового 1944 года в клубе связис¬тов в Озерках, несколько разведчиков из отряда СОРа, Стучевский "сотоварищи"» стала на боевую тропу "ботиков". Никого из них не осталось.

В газете за 1-е июня корреспондент В.Казанов рассказывает о летчике-лейтенанте, который после излечения в госпитале, сев в са¬молет, решил пролететь над госпиталем на "бреюшем" и помахать крылы¬шками полюбившейся сестричке - его счастье, что на обратном пути первой же "ходкой" он вынес раненого на "ОП" командира и тем вернул себя к летной профессии; Андрей А., художнику зешинке на батарее рисовал в стенгазету портрет И.Сталина и рассуждал вслух о крупных, твердых, как каменных чертах его лица - получил 10 лет трибуналом по доносу, замененных 3-мя месяцами "службы ботиков"; Владимир Н. опоздал на полсуток из увольнения - 2 месяца "службы ботиков" - на пятой "ходке" тяжело контужен; над баталером Озерским однополчане решили пошутить и спрятали комплект белья - 2 месяца, а он был убит не дойдя в первой же ходке до "ОП"; Анатолий Д. расчитался с негодяем, покушавшемся на честь и достоинство человека - 3 месяца - 17 ходок - тяжелое ранение; Владимир Ишков - мелкий воришка, родствен¬ник наркома (или однофамилец) - кантовался в тылах и (по моему), так ни разу никуда не ходивший, кроме как за супом на камбуз.

Люда, везде люда, есть в шелуха рядом, к сожалению. А правда есть правда: - Ад кромешный... и перед смертью все равны и правые, и неправые* Бой за жизнь диктовал каадыи раз свои законы. Всё это в светлое время с марта по октябрь. А в темное врем, когда "службу ботика" несли части морской пехоты СОРа, бойцы пульбатов и бригад, было все тоже самое, только вместо солнца "Долину смерти" освещали светильники сменяющих друг-друга ракет и трассы несущие смерть. Ко всему этому пронизывающий холод, обашгашиИ ветер,до крови секущим кожу снегом и льдом, вата густых туманов, с одной стороны и гарь, грохот, едкий дш, осколки металла, гранита, нули, вднга т вши,кровь и смерть. Правда, медики с цингой и зшаш вели регулярно-периодичес¬кую борьбу: - давали еловый настой и изредка,- раз в полтора месяца, была баня. И тоже уникальная. Из кубов снега сложенная круговая стен¬ка» внутри, в укрытии от ветра (очень относительном) ведро с жидким мылом "К". Очередной банящийся раздевается, снятое белье замачивает в жидком растворе, отжимает белье, получив котелок теплой воды (из та¬лого на костре снега),обтирает себя и надевает мокрое белье, а потом и всё остальное;- бежит в землянку, в надежде на её тепло, с матом и шутками соседей. Вот только никак не могу вспомнить, что мы ели и пили ли чай или вроде того. Про это ничего не задержалось в памяти. Зато стоят и теперь перед глазами лица всех тех, кто был рядом и особенно тех, кого не стало: - они настойчиво требуют памяти о себе. К стаду живущих, до сих пор, сотням непогребенных останков. Совсем не¬давно группы мародеров (иначе их на назовешь) расстреливали памятники и обелиски над могилами павших героев Заполярья. Глубоко ошалею о немощи своей и призываю к объединению усилий, для приведения в поря¬док заповедного места боев душ действительного создания "Музея под открытым небом", о котором уже многие годы идут, пока, только разговоры. В этом, очевидно, долины принять участие силы Краснознаменного Северного флота, должны активизировать работу учреждения Морского пароходства, безусловно, общественность области.

Считаю своим долгом выразить огромную благодарность прекрасным людям и чутким душам» десятилетиями работающим и живущим работой по восстановлению и сохранению памяти о защитниках Рыбачьего и всего Кольского края: Михаилу Григорьевичу Орешете, Льву Васильевичу Ларину, а так же ветеранам-североморцам, оказавшим посильную помощь в создании этого материала Льву Борисовичу Бернштейну, Николаю Григорьевичу Ястребову, Александру Степановичу Черноусу, Леониду Григорьевичу Верхогляду