Исторический опыт последних трёх столетий убедительно доказал, что Военно-морской флот всегда считался серьёзным гарантом ведущего положения России на международной арене, а все здравомыслящие государственные и военные деятели в полной мере осознавали важность и необходимость вложения сил и средств в его развитие и совершенствование. В прошлом России есть множество примеров, когда низкий уровень состояния военно-морских сил создавал, с одной стороны, непосредственную угрозу безопасности страны, а с другой — влёк за собой неспособность правительства осуществлять активную внешнюю политику. В целом же резкое снижение боевого потенциала России автоматически приводило к снижению её престижа на международной арене.
Вступившая на престол в 1762 году Екатерина II хорошо понимала, что отсутствие у правительства глубоко стратегической задачи и национальной доктрины, связанной с развитием военно-морского флота, приведёт к печальным последствиям. Между тем к началу её царствования наблюдался некоторый упадок флота. Деяния Петра I, свершённые в ходе Северной войны 1700—1721 гг. на море и ознаменовавшиеся «доселе небывалыми» победами, при его преемниках не получили должного развития. Екатерина II, провозгласившая национальную идею возрождения некогда мощного флота, понимала, её нужно было «подпитывать» экономически, развивать творчески, поддерживать на всех уровнях государственного управления. Одной из сложнейших задач, возникших перед императрицей на этом пути, было обеспечение всех структур военно-морских сил соответствующим кадровым составом.
Екатерина II позаботилась о составлении плана реорганизации Морского шляхетного кадетского корпуса — уникального военно-морского заведения, предназначенного для подготовки корабельных офицеров и других специалистов флота — как с учебной, так и с воспитательной сторон. При рассмотрении кандидатур на пост директора корпуса её выбор остановился на одном из образованнейших морских офицеров — капитане 2 ранга И.Л. Голенищеве-Кутузове.
Об этом человеке говорили, что «он получил превосходное воспитание, в совершенстве знал французский и немецкий языки и страстно любил русскую литературу. В его гостиной можно было встретить многих русских и иностранных знаменитостей — учёных, литераторов и художников». Директору Морского шляхетного кадетского корпуса Екатерина II предоставила полную свободу инициативы, не стеснённую прежними положениями и инструкциями. Большую роль в деятельности И. Л. Голенищева-Кутузова сыграло обещание императрицы оказывать ему своё полное содействие в учебном и хозяйственном процессах, без вмешательства центральных органов управления флотом.
Морской шляхетный кадетский корпус вёл своё начало с Навигацкой школы (школа математических и навигацких наук), учреждённой Петром I в 1701 году в Москве. Образование корпуса обусловливалось стремлением государя обучить юношей мореходным наукам и дать России грамотных мореплавателей. В августе 1715 года навигаторские классы школы перевели в Санкт-Петербург, где на их основе в том же году была учреждена Морская академия. Её слушатели изучали арифметику, геометрию, навигацию, географию, фортификацию, им преподавали рисование и черчение, они осваивали ружейные приёмы, знакомились с наукой морской артиллерии, частями корабельного набора и правилами оснащения судов такелажем.
В обязательную учебную программу входили практические занятия учеников Морской академии в Адмиралтействе, посещение стапелей в целях изучения практического кораблестроения и летние практические плавания в Финском заливе с обязательными учебными стрельбами. По нормам первой половины XVIII века в стенах академии существовали и телесные наказания в виде битья батогами, кнутом и «кошками».
15 декабря 1752 года вышел указ императрицы Елизаветы Петровны об учреждении «для государственной пользы» Морского шляхетного кадетского корпуса и о переименовании Морской академии в Морской шляхетный кадетский корпус (Морской корпус). Штатным положением корпуса количество воспитанников было определено в 360 человек, которые зачислялись в три класса, в каждый — по 120 человек.
Адмиралтейств-коллегия полагала, что такого числа воспитанников будет вполне достаточно не только для занятия в будущем всех основных вакансий, но и для подготовки специалистов для распределения по портам и пополнения корпуса офицеров морской артиллерии. Тех выпускников корпуса, которые окажутся неспособными к действительной военно-морской службе, предполагалось «производить в адмиралтейские чины».
В Морском корпусе низшим считался третий класс, высшим — первый; выпускники первого класса назывались гардемаринами, до выпуска их называли кадетами. Перевод из третьего класса во второй, а из второго в первый происходил «по наукам» и знаниям. Каждое лето гардемарины уходили в море «для практики».
Обмундирование воспитанников корпуса состояло из кафтана и штанов зелёного цвета, камзола белого сукна; воротник и обшлага кафтана — из сукна того же цвета. Мундир выдавался ровно на два года; мундиры воспитанников первого класса отличались позументами на обшлагах и воротниках. При Екатерине II форма воспитанников оставалась того же цвета, только с изменённым покроем.
Герб Морского корпуса состоял из руля, градштока (старинный инструмент для измерения высот светил) и шпаги, положенных крестообразно и увенчанных короной, а под двуглавым орлом — сложенные военные трофеи5.
В ОКТЯБРЕ 1762 года Екатерина II утвердила новый штат корпуса. Количество воспитанников оставалось прежним — 360 человек, но через два года изменилось финансирование. В указе «О содержании Морского кадетского корпуса по прежнему штату» говорилось, что по штату 1752 года на его «содержание с типографиею положено суммы всего 46 561 рубль 75 копеек». С 1764 года на организационно-хозяйственные расходы и обучение кадет и гардемарин добавили 20 тыс. рублей в год, но за счёт государственных (казённых) дотаций корпус стал получать на 60 тыс. рублей больше.
Благодаря энергичной деятельности И.Л. Голенищева-Кутузова в стенах корпуса произошли существенные изменения. В частности, был увеличен преподавательский состав, расширена учебная программа, а в каждом классе появился свой инспектор. В корпусе стали работать учителя чистописания и правописания, преподаватели пяти иностранных языков — два учителя французского и по одному — английского, немецкого, шведского и датского. Директор корпуса пригласил также боцмана и такелажного мастера.
Директор корпуса как приверженец всестороннего образования и развития будущего офицера флота исходил из того, что выпускник (гардемарин) должен овладеть максимальным объёмом знаний, причём не только военно-морских, но и тех наук, которые ему будут необходимы как человеку и гражданину. В это понятие входило обязательное знание философии, всеобщей истории, генеалогии, риторики, этики и морали, русской и иностранной литературы.
По убеждению И.Л. Голенищева-Кутузова, по причине заходов российских кораблей в зарубежные порты, а также из-за того, что происходило налаживание тесных связей с Великобританией в области морского образования и судостроения, иностранные языки для морского офицера оказывались чрезвычайно необходимыми. Но Адмиралтейств-коллегия признала, что от недостатка учителей «доселе никаких успехов в том не было, и от начала корпуса ни единого офицера, знающего иностранных языков, ни географии, не выпущено». Поэтому обязательное знание выпускниками корпуса английского языка ставилось одной из главных задач обучения.
Наряду со «словесными» науками гардемарины усиленно осваивали эволюции (управление манёврами корабля) во время летних практических плаваний и прямо в море постигали сложное парусное и артиллерийское вооружение судов. Для этого в помощь преподавателям и боцману выделялись флотские офицеры.
Случай, произошедший в 1765 году во время учебных занятий, побудил высшее морское начальство, в том числе и директора кадетского корпуса, принять экстренные меры для более совершенного овладения воспитанниками навыками управления кораблём. В конце мая — начале июня в Балтийском море проходили летние практические плавания и артиллерийские учения. 7 июня к эскадре адмирала С.И. Мордвинова, находившейся у Красной Горки, на яхте должна была прибыть императрица, и с извещением об этом к адмиралу направился палубный бот со 100-пушечного корабля «Св. Дмитрий Ростовский». Из-за плохой видимости бот пушечными выстрелами заранее давал предупреждающие сигналы, а «по прочищении мрачности» с эскадры отчётливо увидели шесть яхт, на одной из которых находилась Екатерина II. Для их встречи С.И. Мордвинов приказал судам построиться в боевой ордер.
При подходе к эскадре с яхт был произведён салют 21 выстрелом, а во время поднятия императорского штандарта на яхте «Екатерина Вторая» с судов эскадры произвели салют изо всех орудий, «при спуске флагов и вымпелов». Команды, стоя по борту, реям и вантам, кричали «виват!» по одиннадцать раз, а солдаты, стоя по борту, «держали ружьё на караул; били поход в барабаны», и играла музыка.
ОДНАКО далее произошёл неприятный случай, который фактически свёл к нулю все положительные итоги учений и торжественность встречи высочайшей яхты. При повороте судов на другой галс бомбардирский корабль «Самсон» вплотную сошёлся с пинком «Вологда», в результате на «Самсоне» переломились бушприт и крамбол.
При других обстоятельствах, возможно, этот случай не представлялся бы столь опасным, но столкновение произошло вблизи самой императорской яхты. Командиры «Самсона» и «Вологды» были немедленно арестованы и заменены другими. Екатерина II тем не менее поручила командующему эскадрой продолжить учения и произвести «бомбардировку построенного на берегу городка. В 5 часу пополудни началась бомбардировка городка ядрами, шлагами и каркасами, затем с адмиральского фрегата бросали бомбы и брандскугели, вследствие чего городок загорался во многих местах и взорвало в нём погреб», — записано в журнале Адмиралтейств-коллегий. Видимо, этот инцидент и побудил коллегию и Морскую комиссию поспешить с принятием конкретных мер в отношении практической подготовки будущих офицеров флота. Согласно штатному положению для практического обучения гардемарин к Морскому корпусу полагалось приписывать одно учебное судно. Поскольку такового ещё не существовало, то сразу после летней кампании 1765 года в качестве учебной избрали трёхмачтовую яхту.
БОЛЬШИМ вкладом директора Морского шляхетного кадетского корпуса И.Л. Голенищева-Кутузова в профессиональную подготовку будущих офицеров флота стало введение такой учебной дисциплины, как топография. Для преподавания этого предмета были приглашены военные топографы, а Адмиралтейств-коллегия (через Коллегию иностранных дел) закупила новые морские карты и атласы в Дании, Голландии, Швеции и Великобритании.
Императрица высоко ценила деятельность директора корпуса в области образования кадет и гардемарин и приветствовала каждое его нововведение. Кроме того, она считала, что офицер флота, на обучение которого тратились государственные деньги, вначале должен сформироваться как военный человек и специалист, чтобы приносить пользу России, и только потом уже думать о своих личных интересах. Поэтому по её настоянию был принят закон «О запрещении гардемаринам без указа жениться», в котором говорилось: «Запрещается гардемаринам без указа жениться, под штрафом 3 года быть в каторжной работе, а в Коллегии Адмиралтейской не позволять жениться ранее 25 лет, и чтоб о том было подлинное свидетельство, дабы в летах подставы и фальши не было».
В 1765 году вслед за принятием регламента последовало высочайшее постановление «Об изменениях в положении Кадетского корпуса». Теперь, для того чтобы получить звание гардемарина, выпускник должен был соответствовать строго определённым требованиям, но в первую очередь — зарекомендовать себя как человека «добропорядочного поведения». От гардемарина требовалось: знание геометрии, одного иностранного языка в совершенстве, умение ориентироваться по навигационным и географическим картам (равно как и самому их вычерчивать), знать историю «до половины или до седьмого периода, на манеже школу ездить, фехтовать в контру».
По этому положению все телесные наказания воспитанников отменялись. Таким образом, во второй половине XVIII века из стен Морского корпуса стали выходить строевые офицеры флота, штурманы (из штурманской роты) и морские артиллеристы.
Ещё в феврале 1764 года Адмиралтейств-коллегия подтвердила систему баллотирования офицеров флота, введённую Петром I. Эта система функционировала «при производстве чинов», когда коллегия рассматривала вопрос о присвоении офицеру очередного воинского звания. К примеру, при производстве из лейтенантов в капитаны 2 ранга баллотирование проходило таким образом: под командование офицера поступали корабль (чаще фрегат) и команда матросов, и в ходе практического плавания выяснялись «достоинство и искусство» кандидата. Если на повышение претендовал капитан 2 ранга, то действовал принцип «по старшинству», так как «достоинство и искусство» этого офицера уже были известны коллегии при прежнем баллотировании.
ПОНЯТНО, что из двух или трёх претендентов на одну вакансию выбирался только один. Организация баллотирования морского офицера на вышестоящую должность проходила в таком порядке. Посередине зала заседания коллегии ставили стол, на котором устанавливали ящик весьма оригинальной конструкции. Он состоял из трёх больших соединённых вместе трубок, выкрашенных белой, зелёной и чёрной красками. Трубки были просторные, «дабы баллы не наполняли их, и чрез то из одной в другую переваливаться не могли». Белая трубка считалась «достойной», зелёная — «сомнительной», а третья, чёрная,— «недостойной».
Кроме ящика с трубками, на стол ставили блюдо с баллами, изготовленными из холстины или другой мягкой ткани. Делалось это для того, чтобы при падении таких баллов не возникало шума и шелеста. В умеренном от стола расстоянии расставляли стулья для пятнадцати членов коллегии — так, чтобы они не могли между собой переговариваться и доставать друг до друга руками. Количество набранных баллов записывал один из секретарей коллегии, а ящик и баллы разносили двое «малолетних».
ПРИГЛАШЁННЫЕ кандидаты находились в другом зале. Вначале они принимали присягу, а затем ожидали вызова в зал для баллотирования. После того как президент или вице-президент коллегии объявлял о начале баллотирования, в зал приглашали кандидата и при нём зачитывали его аттестат, служебную характеристику и имеющиеся рекомендации. Затем один «малолетний» подносил к членам коллегии блюдо с баллами — каждый должен был взять по одному баллу, после чего второй «малолетний» обходил каждого экзаменатора с трёхтрубчатым ящиком. При этом ящик накрывали длинным суконным покрытием так, чтобы цвета трубок были видны только конкретному экзаменатору и больше никому, даже его коллегам. Имевшийся у него балл экзаменатор клал в одну из трубок соответствующего его желанию цвета, и тем самым делал свой выбор.
Если кандидат заслуживал того, чтобы балл в его пользу положили в трубу белого цвета вместо зелёного, или же в зелёный — вместо чёрного, то можно сказать, что этот выбор лежал на совести той «персоны» из Адмиралтейств-коллегий, которая его сделала. Открывали ящик и высыпали на стол баллы из труб сами кандидаты в присутствии секретаря и экзаменаторов. После подсчёта количества баллов, изъятых из трубок, объявляли результат.
Система баллотирования применялась ко всем без исключения морским офицерам. Иногда возникали ситуации, когда члены коллегии затруднялись принять самостоятельное решение, особенно если речь шла уже не о повышении в звании, а о несоответствии офицера своему служебному положению, то есть исключению из службы. В таких случаях коллегия оставляла вопрос на рассмотрение императрицы. К примеру, при баллотировании кандидат набирал баллы только из «недостойной» чёрной трубы и по правилам подлежал увольнению из рядов флотских офицеров. Однако выслуга лет у него была большая, поэтому при рассмотрении подобного рода вопросов Екатерина II ввела такое правило: «Кто по баллам исключается из службы, а служит двадцать лет, того оставить с повышением чина».
Гардемарины для получения звания мичманов по окончании Морского кадетского корпуса сдавали устные экзамены, после чего отправлялись в плавание «для обучения практике». Проведя две-три кампании на море, они получали звание мичман. В отношении последних была введена система «экзаменации» на получение звания лейтенант, что являлось новшеством по сравнению с правилами, существовавшими при Петре I. «Экзаменация» отличалась от баллотирования тем, что проводилась устно: мичманам устраивали экзамен на проверку знаний в различных областях — «в науках и искусствах».
При Екатерине II стало обязательным правилом в связи с присвоением мичманам звания лейтенант флота или же в связи с очередным присвоением офицерам воинского звания торжественно приводить их к присяге. Согласно документам это происходило «в Соборной церкви Богоявления Господня, что в Морской», где они давали клятвенное обещание верно, преданно и честно, «не щадя живота своего, до последней капли крови» служить императрице и хранить честь мундира. До нас дошли слова из текста официальной присяги: «Все к высокому ея императорского величества самодержавной силе и власти принадлежавшие права и прерогативы, для преимущества узаконения и впредь узаконяемые, по силе и возможности предостерегать и оборонять. При том стараться споспешествовать всё, что к верной службе и пользе государственной во всяких случаях касатися может. И всякую вверенную мне тайну крепко хранить буду».
Примерно так же приводились к присяге матросы. Телесные наказания матросов оставались довольно жёсткими. Например, зафиксирован такой факт, доведённый до высочайшего сведения: «За утрату в четвёртый раз казённого мундира и протчие предерзости канонир 2 статьи Василий Воронцов был переведён в корабельный флот и определён в профосы. Считая, однако, это наказание слишком мягким, ему добавили ещё и битьё шпицрутенами чрез тысячу человек девять раз».
В целом с 1760-х годов преподаватели Морского шляхетного кадетского корпуса вносили значительный вклад в специальное военно-морское образование и систему подготовки офицеров флота. Несомненно, это самым положительным образом сказывалось на общем уровне состояния военно-морских сил России, особенно в период тяжёлых испытаний — в годы русско-турецких войн 1768—1774, 1787—1791 гг. Из стен Морского корпуса вышла блестящая когорта будущих прославленных флотоводцев и талантливых офицеров — Ф.Ф. Ушаков, Д.Н. Сенявин, М.П. Лазарев, П.С. Нахимов и многие другие.
Источник: "Военно-исторический журнал", №4, 2008 год.
