Московская улица Большая Ордынка… Тысячи москвичей, спешащих по этой центральной магистрали Замоскворечья, скорее всего, и не подозревают о том, чем славна и знаменита эта улица. Действительно, проходили годы, улица меняла свой облик, хорошела, обрастала на всем протяжении домами, усадьбами, святыми Божиими церквами… Но навсегда она сохранила память о тех славных и трагических событиях, которые разворачивались на ней почти четыре сотни лет назад.
Начало 17-го века, Смутное время. 24 июля 1609 года польский гетман С.Жолкевский подошел к Москве и остановился в районе села Хорошево. В ночь на 21 сентября 1610 г. бояре-самозванцы, присвоившие себе всю полноту государственной власти, впустили в Москву 8-тысячное польское войско гетмана Жолкевского, которое заняло Кремль, Китай-город, Белый город и Новодевичий монастырь… По всей стране рыскают войска интервентов-захватчиков и разбойников, грабящих, убивающих жителей Московского государства. Кажется, что этот беспредел никогда не кончится. Уповать оставалось лишь на чудо Божие. И чудо такое по молитвам русского народа, заступлением Пресвятой Богородицы, преподобного Сергия Радонежского и всех русских святых было явлено.
По всей стране началось массовое народно-освободительное движение с целью скорейшего изгнания захватчиков и прекращения Смуты. Душой патриотического порыва русского народа стал Патриарх Гермоген, который в своих посланиях, наполненных кротостью, но в то же время и твердостью, призывал служилых людей, казаков, простых крестьян твердо стоять за Веру православную и Отечество Русское. После того, как патриарх Гермоген был брошен захватчиками в темницу, его дело продолжили Троице-Сергиев и Кирилло-Белозерский монастыри, рассылавшие по городам свои грамоты с призывами к соединению и "великому стоянию" против врагов.
К весне 1611 года сформировалось Первое земское ополчение, основу которого составляли горожане из Калуги, Тулы, Рязани, дворяне и «боярские дети», казаки. Во главе этой народной рати стояли знаменитый в то время рязанский воевода Прокопий Ляпунов, князь Дмитрий Трубецкой, казачий атаман Иван Заруцкий. Был среди ратников и молодой зарайский воевода Дмитрий Пожарский. Уже в марте 1611 года Первое ополчение подошло к Москве; при его приближении в городе началось спонтанное восстание, жестоко подавленное польскими оккупантами. Город был превращен в дымящиеся руины. Земское ополчение 23-24 марта 1611 года окружило Москву. Яростные бои проходили на Сретенке (Д.Пожарский), от Яузских ворот до Трубы (П.Ляпунов), на Воронцовом поле (И.Заруцкий и Д.Трубецкой). Во время этих боев тяжкое ранение получил Димитрий Пожарский, спешно отправленный лечиться в свою вотчину недалеко от Суздаля.
В начале апреля штурмом был взят Белый город, а в июле удалось загнать поляков и семибоярщину в Кремль и Китай-город. Попытки поляков снять блокаду к успеху не приводили, но и ополчение не имело сил взять Кремль. В результате вражды вождей ополчения 22 июля 1611 года П.Ляпунов был убит казаками. Основная масса служилых людей покинула Москву, в ней остались только казаки (около 10 тысяч человек)
Казалось бы, все кончено. Однако Господь послал Руси человека, призыв которого проник в души и в сердца всех настоящих русских людей, страстно желавших освобождения своей Родины от жестоких польских агрессоров. Человеком этим оказался обыкновенный нижегородский «гражданин» (горожанин), говядарь Кузьма Минин. В сентябре 1611 года он обратился к горожанам с пламенной речью: «Православные люди, похотим помочь Московскому государству, не пожалеем животов наших, да не токмо животов — дворы свои продадим, жен, детей заложим и будем бить челом, чтобы кто-нибудь стал у нас начальником. И какая хвала будет всем нам от Русской земли, что от такого малого города, как наш, произойдет такое великое дело».
По предложению Минина на пост главного воеводы был приглашен 30-летний князь Дмитрий Пожарский. Он не шел на поклон к иноземцам. Слава о героическом подвиге князя во время московского восстания весной 1611 г. дошла до Нижнего Новгорода.
Пожарский не сразу принял предложение, согласился воеводствовать при условии, что горожане сами выберут ему помощника, который начальствовал бы над казной ополчения. И Минин стал «выборным человеком всею землею». Так во главе второго земского ополчения стали два человека, избранные народом и облеченные его полным доверием.
Создавая земскую рать, ее организаторы обратились с призывными грамотами во многие города. Они перекликались с посланиями, которые рассылал по всей стране патриарх Гермоген. И эти послания нашли своих адресатов – множество народа, поверив Минину и Пожарскому, приходили в Нижний и вступали в ополчение. Вместе с русскими на борьбу с захватчиками поднимались и другие народы Поволжья – мордва, марийцы, чуваши…
Сбирал Пожарский с Мининым полки.
Все отдали Отчизне от души
Мы – русские, марийцы, чуваши
И, как один, мы клятву дали ей,
Что не сдадим панам Москвы своей, -
написал поэт Миклай Казаков уже в 20-м веке.
В начале марта 1612 г. нижегородское ополчение выступило в поход и через месяц вступило в Ярославль. Началось «ярославское стояние», в ходе которого ополченцы продолжали собираться с силами. Было образовано временное правительство — «Совет всея земли», созданы приказы (министерства), Денежный двор, где чеканили русскую монету. В Спасо-Преображенском соборе Ярославля были освящены знамена ополчения.
Под знамена Пожарского и Минина собралось огромное по тому времени войско — более 10 тысяч служилых поместных людей, до 3 тысяч казаков, более тысячи стрельцов и множество «даточных людей» из крестьян. Часть этих сил послали на север для противостояния шведам, часть стала гарнизонами в ряде городов, часть отвлекали на борьбу с разбойными отрядами тушинцев.
Во второй половине июля 1612 года, когда стало известно о движении Ходкевича к Москве, ополчение двинулось в сторону Троице-Сергиевой лавры, где его вожди начали переговоры с казаками. Однако и на этот раз выработать согласованную позицию не удалось.
24 июля к Москве подошел первый отряд ополченцев под командованием воевод М.С. Дмитриева и Ф. Левашова. Согласно инструкции, он стал особым острожком у Петровских ворот, не входя ни в какие отношения с Трубецким и Заруцким. Впрочем, через несколько дней последний бежал, и с ним ушла наиболее авантюристически настроенная часть казаков. 2 августа под Москву прибыл другой отряд, под начальством князя Д.П. Пожарского-Лопаты; этот отряд укрепился у Тверских ворот, тоже отдельно от казацких таборов.
Получив от князя Трубецкого известие о том, что гетман Ходкевич с многочисленным войском и припасами приближается к Москве, а казаки намерены оставить осадное войско, князь Пожарский осознал всю опасность дальнейшего промедления. Находясь в тот момент у Троице-Сергисвой лавры, он решил поспешить к столице, чтобы воспрепятствовать полякам войти в город и доставить вражескому гарнизону необходимую помощь. Пожарский незамедлительно послал воеводу князя Василия Ивановича Туренина вперед, приказав расположиться у Чертольских ворот, а затем и сам двинулся за ним со старостой Мининым, келарем лавры Авраамием Палицыным и всем войском.
Приближаясь к столице, ополченцы расположились на ночлег при реке Яуза, в пяти километрах от города. Трубецкой, встретив их, предложил Пожарскому соединиться в одном стане, но тот ответил отказом. На следующий день ополченцы, подступив к Арбатским воротам, встали там лагерем. Ранее пришедшие отряды заняли позиции от Петровских до Никитских и Чертольских ворот и Алексеевской башни. Таким образом, вдоль западных стен Белого города были созданы новые и укреплены старые позиции, позволявшие сдерживать наступление врага со стороны Смоленской дороги.
21 августа Пожарский поручил разведчикам установить маршрут следования Ходкевича. Выяснив, что гетман идет к Москве от Вязьмы, он стал готовиться к отпору.
Численность русского войска под Москвой, включая казаков Трубецкого, составляла 8—10 тысяч человек. Одну его часть составляли казаки (около 4 тысяч человек) и стрельцы (до 1 тысячи человек), другую — дворянские конные сотни и крестьянско-посадские ополчения. Отряд Ходкевича насчитывал 12 тысяч человек; оборону Кремля держал трехтысячный польско-немецкий гарнизон. Самой надежной частью войск Ходкевича были конные шляхетские сотни. Пехота (до 1500 человек) состояла из венгерских, немецких и польских ландскнехтов-профессионалов; кроме того, под начальством талантливого полководца находилось до 8 тысяч украинских казаков. Не только по численности, но также по вооружению и военной выучке интервенты превосходили русских. Однако моральный перевес был на стороне последних.
Ходкевич остановился у Поклонной горы; на другой день он переправился через р. Москва у Новодевичьего монастыря и придвинулся к Чертольским воротам. Здесь против него выступил Пожарский. Трубецкой, стоявший на другом берегу реки, у Крымского двора (близ нынешнего Крымского моста), просил Пожарского выделить ему пять конных сотен, обещая ударить по неприятелю с другой стороны. Пожарский, не подозревая обмана, передал Трубецкому свои лучшие кавалерийские силы.
Ранним утром 22 августа ополченцы и поляки вступили в затяжной бой у Арбатских и Чертольских ворот. После полудня неприятель стал одолевать. Однако Трубецкой не спешил с помощью. Не в силах сдерживать мощный натиск гетмана, Пожарский отдал приказ всадникам спешиться. Жестокая сеча продолжалась, но вскоре русские стали уступать. Видя это, сотни, ранее посланные к Трубецкому, не дожидаясь приказа, бросились на помощь своим. С ними последовали четыре казачьих атамана из полков Трубецкого. Лишь это позволило отразить гетманскую рать, отбросить ее за Москву-реку с нанесением большого урона. Попытка осажденного гарнизона произвести вылазку из Кремля к Чертольским воротам, в тыл ополчения, также закончилась неудачей.
Ночью Ходкевич предпринял попытку доставить в Кремль провиант, но русские отбили неприятельский обоз; впрочем, 600 гайдуков смогли пробиться к осажденным через Замоскворечье, бывшее "зоной ответственности" Трубецкого. Именно здесь и решил в дальнейшем прорываться Ходкевич; он рассчитывал на разногласия в русских рядах, а также на слабость укреплений, защищавших город на этом направлении. В соответствии с новым польским планом, который каким-то образом стал известен Пожарскому, обе стороны произвели перегруппировку своих войск.
Главные силы ополчения переместились к югу и встали по берегу Москвы-реки. Сам Пожарский стоял на Остоженке, готовый в любую минуту перейти реку вброд, чтобы оказать помощь на угрожаемых участках. Его воеводы расположились вдоль Земляного города; по рву к Земляному валу, защищавшему подступы к столице с юга, стали стрельцы с двумя орудиями. Трубецкой с казаками, выйдя из таборов, расположился в восточной части Замоскворечья, в Лужниках. Казаки заняли острожек, на стыке Ордынки и Пятницкой (около Климентовской церкви), который охранял дорогу от Серпуховских ворот к Плавучему мосту, соединявшему Замоскворечье с Китай-городом.
Польский стан был расположен сначала у Поклонной горы, а затем у Донского монастыря. На рассвете 23 августа Ходкевич с запасами вновь двинулся от Сетуни к столице; Пожарский, став частью близ церкви Илии Обыденного, частью на месте бывшего Деревянного города, вышел против неприятеля.
На рассвете 24 августа начался решающий бой. Ходкевич сделал последнюю попытку прорваться в Кремль. Передовой отряд польского войска должен был пробить путь арьергарду с обозом. Навстречу неприятелю выступила русская конница, которая в течение нескольких часов сдерживала его натиск. Тогда гетман ввел в бой все свои силы и потеснил конницу; поляки начали обстреливать ров, где засели стрельцы. Под натиском неприятеля последние были вынуждены отступить.
Захват укреплений Земляного вала был несомненным успехом Ходкевича. Это позволило ему ввести в город 400 повозок с продовольствием для осажденных. Обоз расположился недалеко от церкви св.Великомученицы Екатерины на Всполье.
Последним успехом гетмана был прорыв венгров Граевского и запорожцев Зборовского в Замоскворечье и захват ими Климентовского острожка. Одновременно поляки сделали вылазку из Кремля и тоже достигли острожка. Однако закрепить этот успех неприятелю не удалось.
Несмотря на успехи гетманского войска, русские не поддались панике. Их отход совсем не походил на бегство. Ополченцы занимали удобные рытвины, ямы, заросли бурьяна, прятались в развалинах строений, чтобы продолжать сражение. Закрепление на новых рубежах происходило стихийно, нередко по инициативе самих бойцов и младших командиров.
Предчувствуя неизбежность катастрофы, вожди ополчения уполномочили князя Дмитрия Лопату позвать келаря Авраамия и поручили ему уговорить казаков, чтобы те двинулись сражаться. Авраамию удалось справиться с этой задачей, и казаки, стоявшие за рекой у Никитской церкви, последовали за сподвижниками. Два ополчения Трубецкого и Пожарского, соединившись вместе, напали с обеих сторон на врагов у Екатерининской церкви. Кровопролитный бой завершился тем, что укрепление у Климентовской церкви было занято русскими, обоз захвачен, защитники острожка перебиты (одних только венгров погибло 700 человек). Это был поворотный момент в битве с польско- литовскими интервентами. Отсюда войско Хоткевича отступило к церкви св. Екатерины на Большой Ордынке, к своему обозу.
Наступил вечер, когда Минин дал сигнал к контратаке. Взяв с собой ротмистра Хмелевского с тремя сотнями дворян, он переправился через Москву-реку и остановился против Крымского двора, где находились две роты неприятеля. Удар Минина пришелся им во фланг, и те, не дожидаясь столкновения, пустились в бегство в сторону польского стана. Сминая друг друга, роты внесли смятение в ряды других частей. Затаившаяся русская пехота также перешла в контрнаступление. Казаки, стоявшие на противоположном берегу, решительно переправились через реку и поддержали своих. Этой демонстрации силы оказалось достаточно, чтобы поляки оставили не только укрепления Земляного вала, но и свой стан, бросив обозы с шатрами, знаменами и всякими припасами. Многие ополченцы хотели преследовать Ходкевича, но предводители мудро убеждали их, что "в один и тот же день не бывает двух радостей". Устрашенный гетман отступил к Донскому монастырю и Воробьевым горам, а поутру принял решение о немедленном возвращении в Литву.
Таким образом, в сражении 22—24 августа войска гетмана Ходкевича, пытавшиеся извне прорваться в Кремль, были разгромлены и понесли тяжелые потери. Участники народного ополчения проявили в сражении массовый героизм, а их руководители — высокое полководческое мастерство и личную храбрость. Эта победа предрешила судьбу вражеских гарнизонов в Кремле и Китай-городе, которые капитулировали 22—26 октября (4-8 ноября по «новому» стилю) 1612 года. Москва была освобождена.
Освобождение Москвы от поляков послужило хорошим стимулом для начала восстановления русской государственности, для всенародного покаяния в грехах, за которые Господь наслал на наше Отечество смутные времена. В 1612 году была ликвидирована реальная опасность потери государственной независимости, которой держава наша подвергалась начиная с 1605 года. Начался процесс возрождения и укрепления государства. Государства, за которые проливали свою кровь тысячи именитых и безвестных русских героев. Проливали в том числе и на Большой Ордынке.
Путник, спешащий по своим делам вдоль этой улицы! Остановись! Почти память героев, павших в 1612 году в этих местах. Хотя бы 4-го ноября…
Источники:«Сто великих битв» М., 1998 г.,
Сайт военной кафедры МГИЭМ