– Евгений Александрович, расскажите, пожалуйста, как складывалась ваша жизнь. Вы посвятили себя изучению деятельности Суворова. Когда в вашей жизни произошли события, которые проявили интерес к его судьбе?
– Я родился в Москве. После школы было желание уехать из Москвы, из семьи. Жили в трёхкомнатной коммунальной квартире. Там жили три большие семьи. Было шумно, тяжело. К тому времени у меня уже складывалось юридическое направление. Мои товарищи уже успели поступить в МГУ на юридический факультет. Я бы тоже мог туда, но не стал оставаться в рамках этой коммуналки. Мне хотелось куда-то уехать. Появилась возможность выехать в Киев и поступить в Киевское танково-техническое училище.
– Какой это был год?
– 1952 год. Уехал в Киев, прошел сборы, сдал экзамены, поступил, потом окончил это училище по первому разряду, с «золотом». Три года я учился в Киеве в районе Лукьяновки. К сожалению, сейчас этого училища нет. Во времена этой самостийной Украины решили, что оно не нужно. В 1955 году я закончил Киевское танково-техническое училище имени С.К. Тимошенко. Был направлен в группу советских войск в Германию. Танкистом в танковую часть. Это всё соответствовало моим желаниям. Я рвался туда. У меня всё сложилось. После училища я – молодой лейтенант, уезжаю служить в Германию.
– Какой город?
– Нойруппин. 12 танковая бригада. На месте танкового корпуса Гудериана. Он хотел Тулу взять. Её окружили, но Тула выстояла. Служил в этих гудериановских казармах. Мастерские, боксы, всё это сохранилось прекрасно. Самые хорошие воспоминания о Германии. Режим был очень строгий. В Берлин на экскурсии всё по режиму, группами. Был два раза в Берлине за годы службы, был около Рейхстага, у Бранденбургских ворот. Тогда Рейхстаг был без купола. От пожара он разрушился. Стены стояли, одной стены тогда в 1956 году тоже не было.
Было очень любопытно – стоял на границе с американской зоной со своим товарищем. Рассматривал и фотографировал этот рейхстаг. Эти фотографии у меня сохранились. В училище у нас был предмет, который мне нравился. Он назывался «История военных искусств». Эту историю, начиная от Ганнибала и кончая ВОВ, мы изучали. Мне запомнились рассказы о Ганнибале, о Каннах, о Сталинграде. Там говорилось, что Сталинград – это вторые Канны. Там же мы изучали Суворова, его и Швейцарские и Итальянские походы. Всё это мне запомнилось. Хотел получить юридическое образование. В армии в то время существовала Военно-юридическая академия в составе Минобороны ВС. Она находилась на Смоленской площади. Начал подавать рапорты. Шли отказы. Ты танкист, давай в Академию им. Сталина. Потом она была переименована в им. Ворошилова, потом вообще без имени осталась. В 1957 году ликвидируют эту ВЮА и создают Военно-политический факультет при Военно-политической академии им. Ленина.
– Который я заканчивал.
– Я, естественно, туда стал пытаться поступить. Факультет набирал со всей Советской армии 20-25 человек. Я сам понимал, что шансов туда попасть было мало. Наступает 1958 переломный год. Там были разные перипетии. Там были жесткие порядки. Если что-то не так, то 24 часа! и прощай Германия. Со мной так и поступили. Но мне дали перевод в Закавказский военный округ и причём с повышением – замкомандира танковой роты.
– После командира взвода?
– Я был командиром отделения.
– Будучи лейтенантом?
– Будучи лейтенантом. Меня служба не интересовала, я брал по минимуму. Когда нас собрали, это уже там, в Германии, и предложили выбор, вплоть до майорских должностей, я выбрал для себя минимум. Я увлекался электрикой. Выбрал должность начальника отделения по ремонту электрооборудования в бронетанковой ремонтной мастерской. Мне это дело было знакомо и мне не хотелось, чтобы надо мной кто-то стоял.
– Чтобы над головой стоял начальник?
– Да. Вот мой товарищ с ходу выбрал должность командира роты. Меня это не интересовало.
– Карьеристом не были?
– Нет. Меня служба как таковая не интересовала. У меня была направленность, во что бы то ни стало получить юридическое образование.
– Кто в Вас прорастил это зерно, что юрист – это хорошо?
– Из понятия «юрист» меня интересовала следственная работа. Я был воспитан на записках Льва Шейнина «Записки следователя», Шерлоке Холмсе и других произведениях. Я жил в той среде. Я жил среди чекистов. Мой отец, покойный, работал в охране Сталина. В этом доме, где я жил, все работали в охране Сталина, Молотова.
– Это где находится?
– Улица Дунаевского, Кутузовский проспект, Кошкин дом, где наш Куклачёв. Сейчас это Студенческая улица. Раньше это адрес был: Можайское шоссе, дом 57а. Вот в этом доме архитекторов я жил. Отец до 1939 года работал в охране Сталина. Начинал он свою службу в дивизии МВД Дзержинского. Оттуда его направили в охрану высшего руководства СССР. Там он заработал орден «Знак Почёта». В 1939 году он познакомился с какой-то женщиной. Кто-то донёс, и его уволили из органов с формулировкой за морально-бытовое разложение. В те годы измена семье приравнивалась измене Родины. Хорошо, что не расстреляли. Иногда подыгрываю в шутку нашим либералам – я сын репрессированного Сталиным.
– Как дальше складывалась ваша судьба, когда Вас перевели в Закавказье?
– Попал в Дилижан, такой курортный город в Армении. Купил мотоцикл «ИЖ-56». Начал колесить. Желание у меня оставалось. Меня когда переводили, сказали, вот там, в Ереване, есть юридический факультет, туда можете поступить на заочное отделение. Так меня успокаивали. Там было много других казусов. Мне на заочное не хотелось, только на дневное. Годы бегут. Мне уже было 23 года. Тогда казалось – это очень много. Стал готовиться к увольнению из Советской армии. Мои документы попали в Военно-политическую академию. Прошел даже небольшое собеседование. Я был очень настойчивым. Писал и министру обороны и другим.
– Будучи зам командира танковой роты?
– Да. Потом добился перевода в город Артик около Ленинакана. На какую-то маленькую должность, но, чтобы поближе к Еревану. В итоге моих просьб меня положили на обследование в госпиталь. Мне потом стало понятно, что меня решили проверить, раз он пишет постоянно письма, надо проверить, всё ли у него в порядке, и что с ним делать. Наступил трагичный 1960 год. Постановление ЦК КПСС и ВЦСПС о сокращении вооруженных сил на 1 млн. 200 тыс. человек. Мне было уже около 25-ти. Я писал письма, что я патриот, что могу принести пользу там-то. Членом КПСС я был ещё с военного училища. Добивался увольнения из армии нормальным путём. Наконец мой глас был услышан. В августе 1960 года мне объявили приказ о моём увольнении. Собрал свои вещи, отправил багажом.
Мои документы переправили в МГУ. Сдал экзамены неплохо: две «4» и две «5». Стал учиться на юридическом факультете в МГУ им. Ломоносова на Манежной площади. Хотел попасть в КГБ, туда были заходы, были собеседования. Но что-то не стыковалось. К тому же были связи с иностранцами. Жил в общежитии на Ленинских горах, был уже женат, мы дружили с американской семьей. Профессор стажировался у нас. Мы жили на одном этаже. У нас родилась дочь, и у американки тоже был маленький ребёнок, но было мало грудного молока. Моя жена подкармливала грудью их сына. Вот была такая молочная мать. В 1964 году, за год до окончания университета, познакомились с сотрудниками ОБХСС. В то время была в этой структуре должность – «внештатный оперуполномоченный ОБХСС». Вот я этим внештатным сотрудником работал. Понял, что это моё. Оперативная работа. Вербовка агентуры. Я работал в строительном отделе. Конечный итог работы – взятие с поличным, или при передаче взятки, при продаже какого-то имущества, при получении каких-то денег. Если не удаётся взять с поличным, то при совокупности собранных фактов привлечение к ответственности. Скажем, при приписывании нарядов. Сделал одно, пишет в три раза больше. Получает в три раза больше. Эти деньги передаёт прорабу, тот дальше.
В общем, за год до окончания я понял, что буду здесь работать. Отработал здесь 20 лет. Вначале на Петровке. Потом был начальником ОБХСС Куйбышевского района, сейчас это Сокольничевский р-н. Дослужился почти до полковника. В то время за звание не платили. Получали только оклады. Оклады низкие. Работали энтузиасты. Меня работа не удовлетворяла своей рутиной. Произошел небольшой конфликт с 1 секретарём райкома партии. Угнетала переписка. Каждый день приходил ворох писем, написанных от руки. Каждое письмо надо прочитать и дать ответ. Принять решение. Одна читка занимала массу времени. Как правило, там 90% мусора, ядра того, что надо, не находишь. Несколько успешных дел. Одно дело было со взяткой. Старший инспектор жилищного отдела Куйбышевского района, который распределял жильё. Взяли с поличным. Взятка была под следствием прокуратуры. Она взяла под свой контроль. Дело было резонансное. Надо было написать справку и послать на Петровку. Эту справку должен был подписать начальник райотдела, тогда был полковник Абрамов. Он мне сказал написать самому эту справку, что разоблачили группу взяточников. Я написал эту справку не на Главк Москвы, а на имя своего начальника ОБХСС в Главке.
Моё сообщение о взяточничестве попадает в горком партии. Куйбышевского район партии был на хорошем счету. Такой факт был для них как бомба. Что творилось! Секретарём Куйбышевского района партии был Володин. Зампред исполкома мне сказал, чтобы я сделал всё, чтобы этого дела не было. Я ему сказал, что факт был. Начались прокурорские проверки. Нашли всякого «мусора», поставили вопрос о неблагополучном положении в отделе на бюро райкома. Прошло унизительное бюро, кругом сидели жулики. Прокурор зачитывает итоги проверки о том, что там обнаружены приписки, ещё какой-то мусор. Я понял, надо бежать, иначе всё заморозят. Мне жизни в МВД не видать. Мне судьба благоволила: попадаю в министерство, в мою родную службу. Меня брали в мою спецмилицию в 8 Главк – это милиция, которая обслуживала закрытые спецгородки, – атомная промышленность, ракетная промышленность, все военные объекты. По линии ОБХСС, по линии розыска. Даже были спецсуды, которые рассматривали такие спецдела. Была такая секретность. Чтобы вырваться из района, стал искать пути. Повстречался со своим однокашником, работавшим инструктором орготдела горкома партии. Попросил помощи. Он курировал наши органы. Мог позвонить моему начальнику на Петровку. Меня из района не отпускали. Мой друг позвонил, после этого мой начальник вызвал к себе и сказал, что меня отпускают, но с условием, что я пойду в министерство, в ОБХСС. Вот так я оказался в министерском ОБХСС.
Есть такой документ «Оперативная установка». При проверке моих документов на собеседовании начальник кадров МВД меня спросил, почему иду с руководящей должности начальника отдела на должность инспектора в министерство. В итоге меня приняли. Попал в Отдел борьбы с валютными правонарушениями. Меня поставили на конкретный участок «Добычное золото», т.е. промышленное золото. Я стал обслуживать золото промышленности и драгоценные камни. Пошли командировки. На Магадан. Всё было строго. Лежит кусок камня – нельзя подбирать. В любом камне мог быть алмаз. Ухитрялись, и после проверки делали сувенир. Вот у меня сохранился кусок кимберлита – трубка и из пластмассы октаэдр алмаза. Тогда уже сложилась мафия, которая сидела на промышленности. Тогда на золоте сидели ингуши. Была Чечено-Ингушская республика. Чеченцы – это одно, а ингуши другое. Мафия была. Причём произошла смена мафии. Когда-то корейцы сидели, их меняют грузины. В 1950–1960 года. Потом были расстрелы. Несколько десятков были расстреляны. Каким-то образом выскочили ингуши. Ингуши более эрудированны, чем чеченцы. Те торговали оружием.
– Было у вас ощущение радости жизни? Это были счастливые годы?
– Да. Именно на оперативной работе, как юрист. Потом пришел конец службы. Неожиданно для меня. Появился такой министр внутренних дел Федорчук. Пришел он в декабре 1982 года. После Андропова он сначала был назначен председателем КГБ. Он там внёс такую смуту, такое расстройство. Он мог, например, наказать сотрудника, если увидел его в стиляжных джинсах. Вот такие причуды. Чуть малейший сигнал – то увольнение. В 1982 году умирает Брежнев.
– Каким образом на Суворова вышла ваша судьба?
– Когда Федорчук пришел, я работал зам. начальника валютного отдела. Мне предложили начальником отделения. Вот такие реформы кадровые. Мне, конечно, всё равно, но семья – четверо детей. Я терял в окладе. Немного. Как зам. начальника я получал 250 руб., а как нач. отделения – 210 руб. Меня это, естественно, огорчало. Никаких нарушений, промашек в моей службе не было. Не соглашался. Увольняться не хотел. Работа мне нравилась. 4 месяца находился за штатом. 2 месяца мне платили оклад, а 2 месяца стали платить только за звание. Почувствовал, что больно для семейного человека. Жена работала следователем в районном отделе. Оклады небольшие. Со службы пришлось уходить. Перешёл во ВНИИ МВД на должность младшего научного сотрудника с приличным понижением. Обещали сделать старшим научным сотрудником. Работал по своему направлению. Там была лаборатория, которая занималась улучшением развития оперативно-служебной деятельности органов МВД. Там я проработал 6 лет до максимальной пенсии в 225 руб. Тогда это было прилично. В 1989 году я покинул эту службу.
– Сколько Вам было лет тогда?
– 48-мь. Казалось бы, работать и работать. Моё хобби оставалось – горный туризм. К тому времени побывал на Эльбрусе. В Армении самая высокая гора Арарат –
– Вот тогда начался ваш интерес к Суворову, после увольнения?
– Да.
– Каким образом?
– Толчок тому дал 1997 год.
– Вы на пенсии где-то работали?
– Работал в разных местах. Когда вышел на пенсию в 1989 году, созвонился со своим однокашником Русланом Имрановичем Хасбулатовым. Знал, что он работал в Плехановском институте профессором. Он чеченец по национальности. В 1962 году перешел из Алма-Атинского университета. Его взяли на экономический факультет. Он из юристов стал экономистом. Защитился уже как кандидат экономических наук. Когда я ему звонил, он был уже доктором и заведовал кафедрой экономики зарубежных стран Плехановского университета. Он мне сказал, что он баллотируется в депутаты Верховного Совета от Чечено-Ингушетии. Пригласил в свою команду. Я согласился. Уехал туда и участвовал в его избирательной кампании. Он труженик был большой, выступления у него шли с утра до вечера. Моя роль была его сопровождать и готовить базу для встречи. Уже тогда было ясно, что нужно в день голосования обеспечить чистоту голосования и не допустить фальсификации. Его главным соперником был Громов – 2 секретарь Чечено-Ингушского обкома партии. В день голосования наша цель была объездить как можно больше избирательных участков, чтобы показать себя и надавить на те круги, которые могли там что-то сделать, показать, что мы контролируем ситуацию.
После выборов Хасбулатов проходит в Верховный Совет СССР. Хасбулатов становится заместителем Ельцина. После того, как Ельцин стал президентом, Хасбулатов становится председателем ВС СССР. Я был вхож туда, как доверенное лицо, многих депутатов знал. Посещал все съезды народных депутатов. Хотел попроситься в охрану Ельцина. Поговорил с Коржаковым. Мне ответили: «подумаем». 1997 год – я горный турист. Покорил, кроме Эльбруса, Монблан.
– Вы давно занимаетесь горным туризмом?
– Со службы в Армении. Я не альпинист, не пользуюсь спец. снаряжением. В Москве формировалась группа, которая едет в Швейцарию по пути Суворова. Это группа физиков-атомщиков – теоретики, увлечённые туризмом. Своим кумиром они избрали и Суворова. Они выпустили рекламные клипы. Их поддерживало Министерство среднего машиностроения – атомщиков. Один из организаторов похода был из руководителей этого министерства, увлекающийся альпинизмом. Министерство выделяет свой комфортабельный автобус, едет тот работник, кажется замминистра по хозяйственной части, тот альпинист со своим семейством, и формируется группа, чтобы проехать по пути Суворова, пройти пешком максимальное количество мест.
– Евгений Александрович, эта поездка и послужила рубежом вашего интереса к Суворову?
– Дело в том, что в Швейцарии мы увидели какое там почитание Суворова. Мы ехали по тем кантонам в Швейцарии, где прошла русская армия. Как его чтили и до сих пор чтят. Мы это увидели и ощутили. Мы увидели музей Геллера в Гларусе, с какой любовью оборудован этот музей. Три этажа своего живого дома он отдал под музей. Там висит доска с перечислением лиц, пожертвовавших на этот музей. Я отдал ему 100 франков, это та минимальная сумма, с которой включались лица в этот список. Приезжаю на следующий год и вижу – в том списке после моего имени появилось другое имя – Анатолия Карпова и тоже 100 франков. Нищий пенсионер и чемпион мира по шахматам…..
Аэрофлот внёс 3000 франков, другие чуть поменьше. Потом мы с Карповым повстречались. Ему сказал, что Швейцария вас помнит, вы числитесь в списке почетных дарителей, с небольшой иронией. Он «Да, да было дело». Думаю, что если они так к Суворову относятся, то мне, пенсионеру, надо относиться тем более. С тех пор пошло серьёзное изучение Суворова.
– С 1997 года?
– Было и до 1997-го, а серьёзный толчок в то время. Тем более вопрос стоял: быть или не быть России. Я решил на таком маленьком участке внести свой скромный вклад в увековечение имени Суворова и в укрепление России.
– Какие Вы выпустили книги о Суворове? Как они называются?
– Я не писатель. У меня есть около 50 публикаций в газетах и журналах. Первая попытка выпустить книгу называется «Путеводитель по Суворовской Швейцарии». Эта брошюра была выпущена за наш счет, около 100 экземпляров. Никаких книг у меня нет.
– Вот те 50 публикаций можно собрать и выпустить отдельной книгой?
– Можно собрать, может быть, соберём и выпустим. К тому времени появились серьёзные суворововеды – Олег Михайлов, например.
– У него выходила книга о Суворове в серии ЖЗЛ?
– Да, в серии ЖЗЛ. Он говорит, что у него прошло 6 изданий книги о Суворове, и пишет 7 книгу. Он говорит, что даже китайцы выпустили два издания о Суворове. Он стал ссылаться на Лопатина. Познакомились с Вячеславом Лопатиным. У того много книг, обширных, глубоких. Не один год Вячеслав Сергеевич Лопатин провёл в архивах – военно-историческом и российском на Пироговке. Выпустил всю переписку Суворова. В 1952 году был издан 4-томник переписки Суворова, но, по утверждению Лопатина, многое там было вымарано. Он говорит: «В своей книге я публикую всю переписку, без всякой цензуры». В 1943 году было Постановление СНК о создании Суворовских училищ. К этой юбилейной дате я готовил выпуск «Два генералиссимуса – Суворов и Сталин». Я хотел, чтобы этот материал был опубликован в газете «За Родину, за Сталина». Марков, мой друг и соратник, я ему отдал все материалы.
– Евгений Александрович, что значат для Вас суворовские места в России? Музеи, например? Тем, кто интересуется Суворовым, что бы Вы советовали посетить?
– Все музеи в Москве и СНГ я объехал.
– Где именно?
– Я участвовал в конференциях. Взять хотя бы музей № 1 Суворова – это мемориальный музей А.В. Суворова, который открыт в России в 1904 году на деньги, собранные населением, и, в основном, собранные в воинских частях. Была подписка, санкционированная Николаем I, была собрана достаточная сумма, и в 1904 году этот музей был открыт в Санкт-Петербурге. Было построено специально для этого музея красивое здание (архитектор Гоген), в виде замка, и там была размещена основная экспозиция о Суворове, которая складывалась в основном из дара астронома, академика Энгельгарда Василия Павловича. Он был страстным его поклонником. Объехал всю Швейцарию, скупал все реликвии, вещи Суворова. При этом не только те, к которым Суворов прикасался, но и на которые он смотрел, или которые находились в его присутствии. Он их все скупил. Когда музей открылся, к музею подошло три воза, телеги – примерно
Вторую экспозицию составляют дары его потомков, родственников, которые ко дню открытия музея сохранились в этих семьях. Третью часть экспозиции составляет дар Николая II, то, что в царских архивах осталось о Суворове. Вот из 3 основных частей была составлена экспозиция основного музея Суворова.
– Это самый большой музей в Санкт-Петербурге?
– Это самый основной, самый большой мемориальный музей, посвящённый одной личности. Он находится около Таврической улицы и Суворовского проспекта по адресу: улица Кирочная, дом 43.
– Вот Вы говорите, что были в Швейцарии и побывали в том музее, который вызвал у Вас большой трепет, но ведь и у нас в России тоже есть музеи?
– Идём дальше. Кончанск – место ссылки. Там прекрасный музей. Прекрасная экспозиция, его посещают до 6000 человек в год – это деревня Кончанская, суворовская.
– Вы туда ездили?
– Специально ездил.
– Это какая область?
– Новгородская. Деревня Кончанская.
– Где Суворов был в ссылке?
– Да, он там был в ссылке, и одновременно это было его имение. Оно принадлежало отцу и перешло ему по наследству. Там жили его потомки. Некоторые утверждают, что он и родился там. Там прекрасный музей, хороший руководитель. Он был открыт в 1942 году, в войну. Это та часть Новгородской области, которая не была оккупирована фашистами. Благодаря содействию армейского командования музей открыли. Памятник Суворову был открыт ещё до войны.
Дальше – Измаил. Это Украина. Неоднократно и с конференцией и без конференции бывал в этом музее. Прекрасный музей. Прекрасные люди, прекрасная экспозиция. Во-первых, памятник Суворову – это дореволюционный памятник. Его ещё называют кочующий памятник. Он был установлен в Румынии на месте Рымникского сражения. Потом, когда в Первую мировую войну немцы стали наступать на Румынию, его перевезли в Одессу. Стоял в Одессе. Потом, когда в 1940 Измаил от румын перешел к Советскому Союзу, его хотели туда перенести, но не успели – началась война. Чудом уцелел в Одессе. Года два стоял около галереи. В 1947 году этот памятник Эдуардса (Эдуардс – такой знаменитый скульптор) было решено перенести в Измаил. В центре Измаила стоит этот памятник, украшение городка на берегу Дуная. И музей Суворова, мечеть там сохранилась, после того, как штурмовали Измаил. Мечеть сохранилась. Её переосвятили в русскую церковь. В советское время никакой церкви там не было. В 1947 году в одном из красивейших зданий Измаила открыли музей, вот эта мечеть.
– Вы там были?
– Был, конечно. Она стала филиалом музея. Студия Грекова создала полотно «Штурм Измаила» – диорама такая полукруглая. Прекрасная картина: там пушки сохранились, мечеть сохранилась. В Кончанском тоже грековская студия создала диораму «Переход Суворова через Альпы», там она демонстрируется. Отдельно в домике, где жил Суворов, отдельно в церкви диорама, там восстановили деревянную церковь, которая была при Суворове, и которую, когда открывали в 1904 году музей Суворова в Петербурге, хотели перевезти в Петербург и поставить возле музея. В Советское время её уничтожили, как не представляющую исторической ценности. Недавно эту церковь в селе Кончанском восстановили. Она действует.
Кобрин – имение суворовское. В 1794 году Суворов громит варшавское восстание. Тогда Костюшко был взят в плен. Екатерина присваивает Суворову звание фельдмаршала. Он тогда перепрыгнул семь генералов. Тогда звание давали по сроку, срок подошел и тогда. А он семь генералов обошел, которые стояли в очереди. Прыгнул через эти стулья. Екатерина дарит ему вот это Кобринское имение и 7000 душ крепостных крестьян. Этот домик сохранился. Там проводят конференции. Я принимал не раз в них участие.
На Украине, в Винницкой области есть село Тимановка, никак не могу туда доехать. Там стоял штаб его Новороссийской дивизии. Там был создан колхозный музей после войны в память о Суворове. Петербургский музей, другие музеи подарили ему много своих экспонатов: настоящее оружие, сабли, винтовки. Сейчас он существует, хотя его не раз обкрадывали. Сейчас им заведует активная женщина.
В Одессе восстановили памятник Суворову – копию Эдуардсу поставили. В Одесском краеведческом музее создали экспозицию, посвященную Суворову. Там шпага Суворова и другие некоторые вещи. Рождествено-Суворово под Москвой, там был похоронен его отец. Там небольшой музей два года назад создан. В Усть-Лабинске на Северном Кавказе.
– Это Краснодарский край?
– Да. Он там укреплял защитную линию, ногайцы нападали.
– Какая у Вас сейчас должность?
– Я член комиссии по празднованию 200-летнего юбилея перехода Суворова через Альпы. Книга «Переход Суворова через Альпы». Автор Г.П. Драгунов. Вы её получите. В 2008 году мы своими силами сделали 2 издание, 1000 экз. Там приложение с моим послесловием, как работал этот комитет, как он потом преобразовался в Суворовский центр.
– Спасибо Вам за такую подробную интересную беседу. Всего доброго.
Беседовал Вадим Арефьев
