УСПЕХИ штурмовых (ударных) частей и подразделений русской армии в годы Первой мировой войны показали высокий уровень их подготовки и боевого духа. Так, штурмовые взводы применялись в ходе Нарочской операции Северного и Западного фронтов 5—17 марта 1916 года. В результате наступления, проводившегося в условиях весенней распутицы и глубокоэшелонированной обороны противника при непродуманной системе ведения огня русской артиллерией, что привело к сохранению проволочных заграждений немцев и высоким потерям русской пехоты, были захвачены две вражеские линии обороны и взяты в плен 18 офицеров, 1255 нижних чинов, захвачены гаубица, 18 пулемётов и 36 миномётов. В том же году подразделения гренадер участвовали и в операции у Барановичей (19 июня — 14 июля), проводившейся силами 4-й русской армии Западного фронта в целях содействия наступательной операции Юго-Западного фронта (Брусиловский прорыв, май—июль). Несмотря на мощную, глубокоэшелонированную оборону немцев (только на переднем крае находилось до 50 рядов наэлектризованной проволоки), отсутствие элемента внезапности, подразделения 4-й армии смогли прорваться вплоть до третьей оборонительной линии противника, но удержаться им не удалось. Согласно документам, двигались «гренадеры частью с передовыми разведчиками, частью с задними ротами, для очищения окопов от засевшего неприятеля», но при этом отмечалось: «Ручных гранат нужно возможно боль¬ше — они сильно помогут при отбитии контратак». В официальном издании германского генштаба о боях у Барановичей об атаке русского Гренадерского корпуса под Столовичами читаем: «При словах "они идут" подпоручик Гоос с людь¬ми покинул блиндажи и встретил атакующего убийственным огнём. Однако русские остановились только в десяти шагах от рвов. Началась ожесточённая схватка ручными гранатами... Противник был... сильнее. Большое число его уже укрепилось в искусственных препятствиях. Вот уже раздаётся ругань русского ротного командира на немецком языке. Подпоручик Гоос с несколькими солдатами бросился на¬встречу русским, которые хотели проникнуть через ход сообщения, и, сражённый пулей русского офицера, пал смер¬тью героя. Вместе с ним погибло и шесть храбрых простых людей силезского ландвера. Одиннадцать раненых лежало уже на земле, осталось всего 13 защитников».
А вот как описывается третий бой под Барановичами (13— 14 июля): «Волны (русская пехота; штурмовые взводы действуют в составе волн атакующей пехоты. — А.О.) подкатываются к искусственным препятствиям. Могут ли удержать столбы, окутанные проволокой? Суще¬ствует ли вообще преграда для такой стихии? Уже тут "и там на правом фланге 5 резервной дивизии прорвались ча¬сти противника, уже тут и там слышится их дикое, радостное ура... урааа. Вот они в окопах вот они, как широкая река, разливаются по фронту... Неужели они в наших окопах? Неужели они прорвали наш фронт? Ручные гранаты летят к нам».
Стоит отметить, что во время Брусиловского прорыва русские войска действовали успешно во многом благодаря образцовому поведению партий гренадер, двигавшихся в составе атакующих волн и валов. Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от кавалерии А.А.Брусилов так описал захват русскими германо-австрийских передовых позиций: «Многие убежища разрушены не были ,но сидевшие там части гарнизона должны были класть оружие и сдаваться в плен, потому что стоило хоть одному гренадеру с бомбой в руках стать у выхода, как спасения уже не было, ибо в случае отказа от сдачи внутрь убежища металась граната, и спрятавшиеся неизбежно погибали без пользы для дела; своевременно же вылезть из убежищ чрезвычайно трудно и угадать время невозможно. Таким обра¬зом, вполне понятно то количество пленных, которое неизменно попадало к нам в руки». В ситуации, когда наступавшая русская пехота несла основные потери из-за огня пулемётов противника, применение гранат стало главным для штурмовых групп.
ОТЛИЧИЛИСЬ гренадеры в рукопашных схватках за окопы. Так, командир 16-го пехотного полка свидетельствовал: «Движение двух батальонов передовой линии началось двумя волнами, следовавшими одна за другой в соответствии с занимавшимся ими исходным перед атакой положением, причём с началом движения впереди первой волны были выдвинуты партии разведчиков с гренадерами... Ожесточение, с каким встретились друг с другом противники в штыковом бою, в первые минуты атаки не находило себе выражения. Сотни трупов, проколотых штыками, заполнили окопы: люди били один другого штыками, прикладами, а молодцы-гренадеры, воспользовавшись моментом, когда австрийцы, дрогнув, пытались убежать, забросали их бомбами (ручными гранатами. — А.О.), десятками уничтожая бегущих. Лишь сотни две окружённых австрийцев, побросавших на виду у всех своё оружие, были оставлены полком в живых и отправлены в тыл...». Отмечены бойцы штурмовых подразделений и в реляциях о представлении к боевым на¬градам: «Когда после разрушения артиллерией заграждений противника были высланы рабочие команды с гренадерами для расчистки проходов, то три рядовых 14-й роты: Иван Мальцев, Антон Быков и Тимофей Шитковский под ураганным артиллерийским и пулемётным огнём противника, пренебрегая смертельной опасностью, стоя во весь рост, рассматривали и расчищали проходы...»
Летнее наступление Юго-Западного фронта 1917 года было «звёздным часом» ударных и штурмовых батальонов, частей «смерти». По плану, разработанному ещё императорской Ставкой, 18 июня войска фронта начали последнее наступление русской армии. С севера на юг располагались четыре армии: Особая, 11, 7-я и 8-я. Главный удар наносили 11-я и 7-я армии. Под¬готовка была самой тщательной: в полосе протяжённостью в 100 вёрст удалось сосредоточить 52 пехотные и 8 кавалерийских дивизий; их поддерживали 1114 орудий. Значительным было массирование сил и средств: до 2—2,5 дивизий и 30—35 орудий на версту фронта. Русская артиллерия стала грозной силой количественно и качественно, управление ею было полностью централизовано, а при подготовке к наступлению применялись новейшие методы разведки. На участках прорыва русские войска превосходили противника по количеству людей в три раза, артиллерии — в два, не было недостатка и в боеприпасах.
18 июня 1917 года после двухдневной артподготовки, сровнявшей вражеские окопы с землей, 11 -я и 7-я армии перешли в наступление. Первые два дня они имели тактический успех, были захвачены 2—3 линии окопов противника. Но вскоре продвижение замедлилось: войска стали обсуждать приказы и митинговать. Ушедшие вперёд ударные части без поддержки главной массы войск в основном погибли, а в их составе — и лучшие солдаты и офицеры России. Попытки возобновить наступление не дали результатов, но неожиданно для командования успех пришёл в полосе 8-й армии, той самой, которой 20 месяцев командовал Брусилов. 27 июня соединения 8-й армии под командованием генерала от инфантерии - Л.Г. Корнилова заняли Галич, на следующий день -- Калуш. Именно атака корниловского ударного отряда принесла успех. Но, не имея резервов для его наращивания и достаточного количества боеприпасов, войска 8-й армии вынуждены были приостановить продвижение. Общие потери фронта за время на¬ступления с 18 июня по 6 июля составили 1968 офицеров и 56 361 солдат. Эти потери главным образом коснулись отборных частей, а без них 11, 7-я и 8-я армии потеряли устойчивость и могли отступить при первом же ударе противника, что и подтвердили последую¬щие события.
ОТМЕТИМ, что успешными были бои русской 7-й армии с Южной германской: она отбросила 25-й и 27-й резервные германские корпуса у Бржезан (взяты 12 500 пленных), разбила 24-ю германскую резервную дивизию. Противник готовил контрудар. В частности, из Франции 30 июня на Русский фронт отправились 7 отборных дивизий (вошли в состав 23-го резервного, 51-го и Бескидского корпусов). Особо отличил¬ся Злочевский отряд неприятеля (12 дивизий, из них 11 немецких). 6 июля враг перешёл в контрнаступление, нанеся главный удар вдоль же¬лезной дороги Львов — Тарнополь. Русские войска почти не оказывали сопротивления, откатываясь назад. 11 июля шли бои за Тарнополь, к 14 июля русские отступили к государственной границе (р. Збручь). Как отмечают отечественные военные специалисты, против¬ника «сдерживали только ка¬валерия и отдельные, не по¬терявшие боеспособности пе¬хотные части. Остальные об¬суждали на митингах и в коми¬тетах боевые приказы, а чаще всего вообще отказывались их выполнять и неудержимым по¬током устремлялись в тыл»9. К не потерявшим боеспособ¬ности пехотным частям отно¬сились прежде всего ударные батальоны. Тактические бое¬вые успехи штурмовых частей были возможны лишь при эф¬фективной поддержке пехо¬ты, но в условиях 1917 года это было проблематично. Так, дей¬ствия митинговавших и отка¬завшихся наступать соедине¬ний второго эшелона русских армий привели к гибели удар¬ных батальонов (по сути, новой элиты армии), своевремен¬но не поддержанных. 25-й ар¬мейский корпус, например, со¬вершил откровенно изменни¬ческие действия, взбунтовав¬шись и уйдя в тыл, что откры¬ло Злочевскому отряду немцев путь в тылы 7-й русской армии.
У ДАРЫ наших войск на других фронтах (5-й армии — на Северном, 10-й — на Западном) успеха не имели, но также не по военным причинам. На Западном фронте артиллерия практически уничтожила укрепления врага. Современные исследователи оценивают эту артиллерийскую подготовку как проведённую блестяще. Войска, поднявшись в атаку, почти не встретили сопротивления, прошли две-три линии окопов, побывали на неприятельских батареях, сняли прицелы с орудий и... вернулись назад. Препятствовавших этому офицеров уничтожали. Германский генерал М. Гофман писал: «Нам пришлось немного ещё поволноваться, когда 21-го числа (нового стиля. — А.О.) сильной атакой около Крево, южнее Сморгони, русским удалось прорвать наш фронт и оттеснить одну ландверную дивизию, сражавшуюся, впрочем, блестяще. Мы не могли там немедленно помочь: понятно, что лишь через несколько дней могла туда подойти одна сейчас же отправ¬ленная дивизия, освободив¬шаяся благодаря началу об¬щего русского отступления. До того времени 10-я армия должна была сама себе помочь, что она и сделала. Сильным артиллерийским огнём нам удалось задержать рус¬ских, проникших в наши позиции, и в конце концов при¬нудить их снова отдать занятые ими окопы. Русская армия много потеряла вследствие революции в моральной стойкости — раньше же наше положение могло бы стать тут несколько более тяжёлым».
За два дня боёв 10-я армия Западного фронта потеряла до 40 тыс. человек, что составляло около половины всех введённых в сражение войск. Главнокомандующий армиями Западного фронта генерал-лейтенант А.И. Деникин вспоминал: «Части 28-й дивизии были встречены сильным артиллерийским, пулемётным и ружейным огнём и залегли у своей проволоки, будучи не в силах продвинуться вперёд; только некоторым частям штурмовиков и охотников Волжского полка со взводом офицеров удалось захватить первую линию, но из-за сильного огня им удержаться не удалось, и к середине дня части 28-й дивизии вернулись в исходное положение, понеся значительные потери, особенно в офицерском составе. На участке 51-й дивизии... 202-й Горийский и 204-й Ардагано-Михайловский полки, а также две роты сухумцев, штурмовая рота сухумцев и штурмовая рота Потийского полка быстрым натиском прорвались через две линии окопов, перекололи штыками их защитников и... стали штурмовать 3-ю линию. Про¬рыв был настолько стремите¬лен и неожидан, что противник не успел открыть своевременно заградительного огня. Следовавший за передовыми пол¬ками 201 -и Потийский полк, подойдя к первой линии наших окопов, отказался идти далее, и, таким образом, прорвавшие¬ся части не могли быть своевре¬менно поддержаны. Двигавши¬еся вслед за потницами части 134-й дивизии из-за скопления в окопах потийцев, а также из-за сильного артиллерийского огня противника задачи своей не выполнили и частью рассы¬пались, частью залегли в наших щелях... После неудачи утечка солдат стала всё возрастать и к наступлению темноты достигла огромных размеров. Солдаты, усталые, изнервничавшиеся, не привыкшие к боям и грохоту орудий после стольких месяцев затишья, бездеятельности, бра¬тания и митингов, толпами по¬кидали окопы, бросая пулемё¬ты, оружие, и уходили в тыл».
10 июля после сильной артиллерийской подготовки ударная группа 5-й армии Северного фронта у Якобштадта также достигла некоторого тактического успеха, но обычные войска не поддержали её, отказались продолжать наступление и вернулись на исходные позиции. Весьма интерес¬но боевое участие в этих событиях 279-го пехотного Лохвицкого полка (70-я пехотная ди¬визия 14-го армейского корпуса 5-й армии). 6 июля 1917 года приказом главнокоман¬дующего армиями Северного фронта генерала от инфантерии В.Н. Клембовского полк был зачислен в части «смерти». Так, журнал боевых действий полка зафиксировал вы¬сокий боевой дух части, нормальное течение полковой жизни (вплоть до осуществления молебна при общем собрании полка), а также эффективность действий русской артиллерии, осуществлявшей артподготовку: «В проволоке противника большие разрушения. Тяжёлой артиллерией силь¬но повреждены окопы и сооружения противника. Изредка видны перебегающие немцы». Русская артиллерия своим огнём препятствовала врагу восстанавливать поврежде¬ния. Германцы вели контрба¬тарейную борьбу с использованием химических боеприпасов, аэропланы обстреливали русские окопы (русские истребители отогнали немецкие самолёты). Атака полка 10 июля развивалась непросто: «Ввиду исключительного количества действующих пулемё¬тов противника головная рота 1 -го батальона и 2-я рота смогли дойти только до первой линии противника и залечь пе¬ред ней. Роты в упор расстреливались из пулемётов, неся сильные потери». Тем не менее к 12 ч роты полка, преодолев первую линию вражеской обороны, захватили ключевые высоты. Документ свидетельствует: «Роты, несмотря на потери, прошли первую линию и докатились до второй, ведя рукопашный бой с отступавшим противником, беря плен¬ных и пулемёты. Потери у нас были главным образом от пулемётного огня. Роты наступали с пулемётами и тянули за собой телефонную связь», но «благодаря сильным потерям полк не мог двигаться дальше». В бою 10 июля Лохвицкий полк потерял офицеров: 8 убитыми, 11 ранеными, солдат — 106 убитыми, 109 без вести пропавшими, 13 отравленными газами, 617 ранеными, 232 контуженными (1096 человек за один день). При этом «полк проявил исключительную доблесть. Люди шли беспрекословно. Все были на своих местах». Трофеями полка стали до 90 пленных и 4 вражеских пулемёта.
В ходе безрезультатных боёв лета 1917 года (особенно на Северном и Западном фронтах) выбыли из строя лучшие части русской армии, что в условиях приближавшихся государственных катаклизмов было весьма значимо. И вновь одной из причин сворачивания успеха ударных частей русской армии стал саботаж её пехоты.
ТАКЖЕ показателен в этом отношении бой батальона «смерти» 38-й пехотной дивизии, приданного 1-му армейскому корпусу 5-й армии (ударный корпус армии в наступлении, участок прорыва), 8—11 июля 1917 года у д. Турмонт. Интересно, что ещё до атаки 5-я рота батальона заняла позицию в тылу резервного 643-го пехотного полка, имея задачу во время артиллерийской подготовки задерживать бежавших с позиций солдат 641, 642, 643-го полков ввиду полученных сведений об отказе от наступления целыми ротами и батальонами. Атака была подготовлена сильным огнём русской артиллерии, но порыв ударников вновь не был подхвачен основной массой пехоты. Атаковал батальон «смерти» шестнадцатью волнами, под пулемётным и артиллерийским огнём противника. Были захвачены все три линии вражеских окопов, но проволочное заграждение третьей линии оказалось не повреждённым, и при взятии этой линии батальон понёс наибольшие потери: пришлось резать проволоку и выбивать из окопов отчаянно сопротивлявшегося противника. В итоге, заняв 3-ю линию, батальон залёг в ней (потери оказались слишком велики) и стал ждать поддержки, но не получил её. Пехота, заняв первую линию германцев, испугалась их заградительного огня и ушла обратно в свои окопы — все уси¬лия офицеров препятствовать этому ни к чему не привели. Батальон держался на высоте до 14 ч и, не дождавшись поддержки под сильным перекрёстным артиллерийским, пулемётным, миномётным и ру¬жейным огнём, неся страшные потери, начал отходить в свои окопы. Возвратились из состава батальона около 650 солдат (менее 60 проц.). Активно применив в бою ручные гранаты, батальон «смерти» разгромил два германских батальона, захватив в плен 38 немцев.
Батальон 38-й пехотной дивизии после восполнения потерь и переформирования участвовал и в боях, под Ригой в составе 2-го Сибирского корпуса 12-й армии Северного фронта. Фактически он представлял собой полк двухбатальонного состава — 56 офицеров и 1867 солдат, называясь в ряде донесений «ударным полком 38-й дивизии». Часть вошла в состав отряда генерал-майора В.Е. Вязьмитинова и находилась на берегу Западной Двины. В связи с прорывом немцев ударникам поручили удерживать станцию Хинценберг (важнейшая задача в связи с отходом войск армии на Венденские позиции). В течение 22 августа батальон отбивал атаки противника, около 16 ч ему на смену прибыл 2-й Рижский полк 1-й Латышской бригады, но вскоре отказавшийся сменить батальон. В итоге последний отступил лишь по приказу командира 17-й кавалерийской дивизии, с которой взаимодействовал у станции. 27 августа совместно с другими частями батальон принимал участие во взятии мызы Юдаш, захватив 5 пулемётов и 61 пленного из со¬става 59-го и 79-го германских резервных полков, причём, по свидетельству пленных, противник потерял около 300 человек убитыми.
30 августа батальон вместе с полутора эскадронами финляндских драгун и 14-м сибирским стрелковым полком вёл бой с германской гвардией у Спитали. Потеряв 300 человек, батальон был отведён на вторичное переформирование.
Бойцы батальона «смерти» (Ревельский ударный ба¬тальон) капитана 2 ранга П.О. Шишко (около 600 человек) стали одними из немногих упорных защитников русских позиций в ходе Моонзундской операции 29 сентября — 6 октября 1917 года (с 1 октября они обороняли дам¬бу между о. Эзель и Моон, прибыв уже в ходе боёв из Ревеля). В русском документе читаем: «Оборона дамбы легла исключительно на десант, так как приходившие роты Данковского полка при первых выстрелах противника уходили обратно, оставляя всё». Батальон даже пытался наступать под сильным артиллерийским огнём противника. Германский источник так характеризует этот бой: «Русские стремились во что бы то ни стало проложить себе дорогу через дамбу... И без того тяжёлое положение усложнялось ещё больше по мере того, как противник подходил всё ближе и ближе, ведя одновременно наступление с о. Моон через дамбу в тыл отряду Винтерфельда (бойцы 2-го самокатного батальона и пулемётного взвода 18-й штурмовой роты. — А.О.)- Пуская в ход ручные гранаты, всё же удавалось отбивать противника, правда, с самых близких дистанций... Когда ещё в довершение всего начал чувствоваться недостаток в патронах, кап[итан] фон Винтерфельд был вынужден принять тягостное решение очистить предмостную позицию». Сами германцы считали этот момент одним из наиболее кризисных в сухопутной составляющей операции «Альбион». Ударники успешно форсировали дамбу и заняли эзельское предмостное укрепление, но в дальнейшем были вынуждены отойти на Моон (опять не поддержала пехота, а с моря начали стрелять германские миноносцы). В дальнейшем, ведя оборонительный бой, батальон на заключительном этапе операции сра¬жался в условиях отсутствия связи с командованием и понёс значительные потери. Интересно, что в этом бою германские штурмовики столкнулись с русскими. Кроме того, силами Балтийского флота была осуществлена специальная операция, имевшая целью эвакуацию оставшихся защитников Моона, в первую очередь ударников. Причём батальон «смерти» капитана 2 ранга Шишко держался у пристани, окружённый цепями противника; сам Шишко отказался сесть в шлюпку, заявив, что оставит остров последним из батальона, был ранен и попал в плен. При расследовании причин неудачи операции выяснилось, что, когда гарнизон островов в основном сдался в плен, держались только роты батальона «смерти». Из состава батальона были эвакуированы 20 офицеров и около 400 нижних чинов. Сами германцы утверждали о пленении на Мооне всего батальона.
Отметим, что в дореволюционный период, когда имелась возможность широкого использования пехотой штурмовиков, они ещё были представлены мелкими подразделениями — взводами, в лучшем случае ротами. А с 1917 года новые штурмовые (ударные) батальоны, к сожалению, уже не имели поддержки терявшей боеспособность пехоты. Свои задачи по прорыву обороны противника они, как правило, выполняли, но развить успех в этот период уже было невозможно. Тем не менее действия русских штурмовых и ударных подразделений на завершающем этапе участия России в Первой мировой войне навсегда останутся образцом высокого профессионализма, доблести и преданности своей Родине.
Источник: "Военно-исторический журнал", №4, апрель 2011 года
